Интерферотрон Густава Эшера - [13]

— Мм, что за интересный напиток? — поинтересовался Богенбрум после первого глотка. В бокале у него плескалась фиолетовая жидкость с кусками полосатого желто-красного льда.

— Это настоящий уральский кампари. По счастью для Стива — и для меня, когда я тут бываю — хозяин оставил после себя приличный винный погреб. Лет на десять хватит, даже при самом серьезном подходе. Все настоящее, никаких холовизионных помоев.

— Весьма веский аргумент в пользу того, чтобы закрепиться в Кантабиле. Если возьмете в свою компанию, конечно, — Франц поднял бокал в знак тоста.

— Будем рады интересному собеседнику. Надо заметить, тут в Кантабиле особенно не с кем общаться. Не сочтите за снобизм, но все наши соседи — в прошлом простые труженики. Холовизор превратился для них в пуповину, отрежь — тут же погибнут. Мы с Густавом, похоже, перебрали за последние десять лет все темы для разговоров, так что свежая струя нам никак не помешает.

— А какими именно разработками, занимались вы, Франц, в Тянь-Шане? Что из себя представлял этот мини-интеллект? — задал вопрос Густав после того, как Стив налил всем по второму бокалу.

— Я возглавлял лабораторию, которая работала над созданием компактного устройства, антропоморфно реагирующего на внешние раздражители, плюс к тому же способного на проявление эмоций. Занимались мы этим по заказу Стоматологической ассоциации Тянь-Шаня, ориентируясь на создание протеза, который должен был в перспективе заменить гибнущие модули центральной нервной системы и, заодно, зависящие от них мозги. Мне, однако, не хотелось бы отравлять вам сейчас аппетит физиологическими подробностями, тем более, как я вижу, стол почти накрыт.

Стив при сервировке пользовался услугами холовизионных фантомов. Один из них, выряженный под средневекового камергера, стукнул об пол палицей, провозглашая «кушать подано!», а трое лакеев уже успели к этому моменту стремительно расставить посуду, зажечь свечи и застыть в углу в ожидании приказаний. В глубине гостиной тихо играл традиционный струнный квартет — благоухающие струнные инструменты, выкрашенные в золотистый цвет, висели в воздухе, звуча сами по себе.

Франц набросился на еду: было видно, что он сильно проголодался. Густав и Стив, как вежливые хозяева, не тревожили его расспросами, ожидая, пока он сам не продолжит разговор. Дожевывая второе, Франц прервал тишину:

— Прошу меня простить, но я не ел почти два дня. Эта отбивная была просто замечательной.

— Жираф. Под соусом бешамель, — проинформировал Стив.

— И вино, надо полагать, из волшебного подвала?

— А как же! Габонский рислинг, урожай 2412 года. К счастью, не прокисло.

— Отнюдь! В отличие от еды, которую так или иначе приходится поглощать быстро, пока в пыль не превратилась, вино сегодня можно смаковать как угодно долго, — Франц посмотрел сквозь полный бокал на горящую свечу. — Какой благородный оттенок! Изумруд! Не пил рислинга, пожалуй, лет семьдесят. В нем должен присутствовать, как говорят знатоки, благородный аромат прелой соломы. Хоть убейте, впрочем, — не знаю, чем пахнет прелая солома.

— Наверное, этого уже никто не скажет. Справляться об этом у холовизора, сами знаете, бесполезно. Будем верить, что образцовый рислинг именно такой. Это не означает, однако, Франц, что бутылку следует растягивать на весь вечер. У нас еще найдется сегодня пара-другая деликатесов. После третьей бутылки вам уже никогда не захочется покидать Кантабиле, — хитро подмигнул Густав.

— После третьей бутылки я вряд ли смогу выбраться из-за стола, — улыбнулся Богенбрум. — Но можете считать, что я крайне заинтригован. Извините, я не спросил, чем вы занимались до… гм, всеобщей отставки?

— Стив — профессиональный историк. Здесь он оказался как нельзя кстати: квалифицированно консультирует насчет подбора напитков, параллельно употребляя их в больших количествах.

— А-а, брось, Густав. Зачем на закате жизни отказывать себе в скромных удовольствиях? Ты сам кого угодно обставишь по части пития. Не подумайте, Франц, Эшер на самом деле не профессионал-алкоголик, а только скромный дилетант. Профессионал же он в вопросах физики и является создателем знаменитого интерферотрона.

— Интер…

— Интерферотрона. Это был мой скромный вклад в борьбу с преступностью. Нечто вроде устройства для реконструкции прошлого.

— Наподобие холовизионных алгоритмов?

— Нет. Холовизор использует готовые шаблоны, причем немногочисленные, надо заметить, а у интерферотрона совершенно другие принципы действия.

— Сочетание компенсационного ретрейсмента с протоколом Эллиотта? Рецессивные ряды Бонафиччи?

— Как-нибудь на досуге я вам расскажу, Франц. Мне не хотелось бы повторяться перед Стивом. Я уже ему неоднократно расписывал интерферотрон, и он несказанно мучился, слушая меня, поскольку представляет из себя чистого гуманитария. Стив, вас в институте учили хоть каким-нибудь конструктивным танцам?

— Да, представь себе. В необходимых для историков объемах. И я готов был бы слушать твои рассказы об интерферотроне, при условии, что они не будут повторяться, а это условие для тебя уже невыполнимо.

Лакеи подали десерт. Один из них подошел к Макналти с новой бутылкой вина и налил немного в бокал. Стив с видом знатока понюхал вино, поболтал им в бокале, прополоскал рот, затем одобрительно кивнул головой.