Интересное время или Полумесяц встает на закате - [8]

Рафу Васимине всегда поступал так, как сам считал нужным. Наверное, поэтому он и оказался здесь, в камере смертников.

Ему уже все до коликов осточертело — светло-бежевые гладко оштукатуренные стены, эта идиотская ярко-оранжевая роба, скопированная с американской, но больше всего злило томительное ожидание. С тем, что его ожидало, Васимине смирился, хотя в былые благословенные времена правосудие стояло на его стороне. Мало того, он сам и вынес, и привел в исполнение приговор, за который и оказался здесь.

Раскрылась дверь и на пороге появились конвоиры. Трое. В белых рубашках и при галстуках. Один держал на руках поднос с рюмкой и пакетом с какой-то одеждой. «Мужайтесь, — подумал Васимине, — час настал».

В пакете был добротный черный костюм классического кроя и свежая накрахмаленная сорочка, и ботинки тоже. Галстука не было. «Ничего, сейчас обеспечат, — неслышно прошептал Рафу и по-русски уточнил сам себе. — Столыпинским». Переодевшись, он опрокинул причитающийся ему лафитник — там был ром, как оказалось, — и вопросительно посмотрел на конвойных.

— Закурить бы, — сказал Васимине. Старший вынул пачку пайковых сигарет и, дождавшись, пока Рафу достанет одну, зажег спичку. Прикурив, Васимине надолго замер и ожил только тогда, когда обугленный фильтр начал жечь пальцы.

— Я готов, — сказал он, одернув лацканы пиджака.

— Пройдемте, капитан-лейтенант, — взял под козырек начальник конвоя. Было очевидно, что лично он одобряет поступок разжалованного офицера, но выполняет долг и присягу. Кроме того, Васимине выглядел достаточно внушительно, возвышаясь на целую голову. Пока они шли, в коридоре царила тишина, раздавались только шаги…

— Заходите, — конвойный распахнул тяжелую металлическую дверь. Рафу шагнул внутрь, и она за ним захлопнулась. Васимине недоумевающе обернулся: никто из конвоиров за ним не последовал. Здесь он был один… Хотя нет, кроме него тут находился еще кто-то.

Этот кто-то не походил ни на палача, ни на конвоира, ни на служителя культа, каких иногда приглашали на приведение приговора. Мало того, это помещение абсолютно не походило на лобное место. Здесь было только кресло на месте эшафота и у забранного решеткой окна стоял незнакомец.

— Присаживайтесь, Васимине-сан, — неизвестный обернулся и жестом указал Рафу на кресло. Тот сел и, нахмурившись, вгляделся в этого человека. Альбинос в черном сюртуке и заправленных в сапоги брюках. Гость с Дикого Запада.

— Кто вы такой? — прямо спросил Васимине.

— Ваш работодатель, — ответил неизвестный. — Хочу предложить вам дело, капитан-лейтенант Васимине.

— Меня разжаловали, — негромко произнес Рафу, — и приговорили. Какое может быть дело, господин работодатель?

— Мормон. Прошу, называйте меня так. А если вы удивлены тем, что экзекуция не состоялась, то я вам хочу сказать, что с этого момента вы для всех мертвы. Как только перешагнули порог этой комнаты, — сказал Мормон, постукивая пальцем по подоконнику.

— Вы меня поражаете, Мормон, — усмехнулся Васимине. — Простому человеку вытащить смертника практически с того света невозможно. Кто же вы такой?! Расскажите.

— Владелец небольшой компании, которой требуются кадровые военные высокого класса.

— И что же вы от меня хотите?

— Я хочу нанять вас, Васимине-сан.

— И вас не пугает то, что я сделал? — Рафу недоверчиво прищурился.

— А что же такого вы сделали? — С этими словами Мормон взял с подоконника толстую папку и принялся демонстративно ее листать. — Ваш поступок говорит сам за себя. Нет, он просто кричит о том, что вы — человек чести, в отличие от тех, кто принял смерть от вашей, Васимине-сан, руки.

Васимине не покидало такое чувство, словно этот странный человек в темных очках читает его мысли.

— Уголовники совсем распустились. И никакое законное наказание не поможет, во всяком случае то, что западная цивилизация называет «гуманным», противореча самой себе.

— Противореча? — переспросил Васимине.

— Да. Ведь гуманизм подразумевает человека как высшую ценность. Те же, кто на эту ценность покушается, априори враги. Вы согласны?

— Ну… в общем, да.

— Тогда вам должно быть… — Мормон поколебался, пытаясь подобрать нужное слово, — неуютно. Ведь, по сути, вы сделали то же, что и ваши жертвы. Око за око, древний закон возмездия. Только не их осудили, а вас.

— Понятно. Ну а если я уже смирился со своей участью?

Мормон откинул полу сюртука и положил ладонь в перчатке на рукоять револьвера.

— Могу вам помочь, если это действительно так. Я ведь сказал, что для всех вы мертвы, — обнажив оружие, Мормон прицелился и взвел курок. — Вам стоит только сказать.

— Тогда я, пожалуй, воздержусь, — сказал Васимине. — Не думаю, что вам выгодно убивать человека, которого спасли от виселицы. Но я бы хотел кое-что прояснить.

— Внимательно слушаю, — Мормон спрятал «кольт» обратно в кобуру. Рафу проводил оружие взглядом — редкая вещь и, наверняка, старинная.

— Так вот, я понимаю, что именно вы только что сделали и для чего. Показали, что я вам обязан жизнью, Мормон. Впрочем, не пристало воину страшиться смерти. Однако не думайте, что можете мне после этого доверять, потому что доверие я привык зарабатывать. И я еще этого не сделал.