Интеллектуальная позиция-2 - [38]
А сейчас благодаря присутствию Духа Святого нашего Небесного Отца, говорю я с вами языком Жизни Бога Живого. И нет еще среди вас никого, кто смог бы понять все, что я вам говорю. А те, кто объясняет вам писания, говорят с вами мертвым языком людей, ищущих через людей их больные и смертные тела.
Поэтому все люди смогут понять их, ибо все люди больны, и все находятся в смерти. Никто не видит Света Жизни. Слепые ведут за собой слепых по черным стопам греха, болезни и смерти, и в конце концов, все попадают в смертную бездну.
Я послан Отцом, чтобы зажечь перед вами Свет Жизни. Свет загорается сам и рассеивает сумерки, в то время как сумерки знают лишь себя и не знают Света. Я должен многое сказать вам, но вы не сможете понять этого, ибо глаза ваши ослаблены сумерками, и полный Свет Отца Небесного ослепил бы вас. Поэтому не можете вы понять всего, что я говорю вам об Отце Небесном, который послал меня к вам»
Из этого можно понять, что Иисус Христос, если говорить по-русски — язычник [111], а если говорить по-арабски — суфий. Соответственно в суфизме многократно повторяется, хотя и по-разному обосновывается утверждение: «Мы обладаем сущность креста, а Христиане всего лишь распятием [112]» — “Суфизм”, с. 428.
Отрицать истинность сказанного в приведенном фрагменте “Благой вести Миру Иисуса Христа” на основе жизненного опыта каждого человека в здравом уме и ясной памяти невозможно. Отрицать принадлежность высказанного Христу также нет оснований, поскольку текст канона Библии, с определенной точки зрения, ни чуть не авторитетнее приведенного текста апокрифа. А при невозможности подтвердить или опровергнуть легитимное происхождение от Христа каждого из взаимно исключающих вероучений — остается смотреть на смысл сказанного в них и соотносить сказанное с жизнью.
Однако отрицать истинность приведенного поучения, возводимого ко Христу в приведенном апокрифе, всё же возможно с непреклонным усердием: ссылками на несоответствие “нелегитимно” всплывшего из прошлого апокрифа легитимным (т.е. утвержденным кем-то и некогда) канонам “священного” писания, “святоотеческого” предания и догматике. Но будет ли это деятельностью в здравом уме и ясной памяти в ладу с Благим Божьим промыслом? Как ответить по вере и разумению на этот вопрос — так по вере и разумению каждого и будет воздано Свыше ответившему и уклонившемуся от ответа: и в этой жизни, и по смерти [113].
«Все сущее, в котором есть жизнь, ближе к Богу, чем писание, лишенное жизни. Бог создал жизнь и все сущее таковым, что они являются Словом вечной жизни и служат Учением человеку о Законах истинного Бога. Бог написал Свои Законы не на страницах книг, но в вашем сердце, и в вашем духе.»
Так Язычество Божье объясняет следующие суфийские утверждения, приводимые Идрис Шахом:
«Суфии традиционно считали себя наследниками одного единственного учения, принимавшего в зависимости от обстоятельств множество различных форм, которое можно было сделать инструментом развития человека.» — “Суфизм”, с. 50.
«В строках приводимого ниже стихотворения Руми автор говорит об установлении связи с различными религиями (точнее было сказать культами и вероучениями: наша вставка) и своем отношении к этому:
«Я полностью исследовал Крест и Христиан. Его не было на кресте[114]. Я побывал в индуистском храме и в древней пагоде, но и там не было следов его. Я дошел до Герата и Кандагара. Я искал. Не было его ни вверху, ни внизу. Решившись я дошел до горы Каф[115], но и там я нашел только птицу Анка. Я отправился в Каабу. Его не было там. Я спросил о нем Ибн Сину, но он был выше философии Авицены[116]… Я заглянул в свое сердце. Там я увидел его, а больше нигде его не было…»
Слово “он” (которое в оригинале можно понимать, как он, она или оно) означает истинную реальность.» — “Суфизм”, с. 163.
«Газали [117] примирил суфизм с Исламом, доказав схоластам (по существу: книгочеям-буквоедам, отгородившимся текстами Корана и от жизни, и от Бога, как таковых: наша вставка), что суфизм не ересь, а внутреннее значение религии.» — “Суфизм”, с. 166.
Для понимания последнего высказывания Идрис Шаха о взаимоотношениях суфиев и буквоедов-книгочеев, необходимо рассмотреть вопрос о взаимодействии «языковых» и «внеязыковых» уровней психики человека. Для этого необходимо иметь (а если его нет, то выработать) конкретное представление о месте человека в Объективной реальности; о возможных различиях в организации индивидуальной психической деятельности человека и об управлении ею; о взаимосвязях индивидуальной психики человека и коллективной психики общества, в котором он живет; о взаимоотношениях общества и каждого человека с внесоциальными процессами в Объективной реальности.
К сожалению при этом не миновать трудного разговора о “банальностях”, т.е. о таких жизненных явлениях, что когда приходится вспоминать об их существовании, то большинство говорит, что это общеизвестно и “само собой разумеется”; если же о них не вспоминать, то те же самые люди, не желающие слушать о “банальностях”, ведут себя в жизни так, будто они умалишенные, совершающие почти все ошибки, которых возможно было бы им избежать, если бы эти “банальности”
