Интеграция и идентичность. Россия как «новый Запад» - [8]

Это общество составляет меньшинство государств мира, но оно наиболее «продвинуто» и активно. Внутри общества обеспечен устойчивый мир (зрелые демократии не воюют друг с другом), господствуют нормы права, поддерживаются определенные этические стандарты. Граждане этих стран демонстрируют высокий уровень потребления и развитые потребности. Разумеется, все это не означает единства интересов различных государств – членов общества и тем более единства мнений между ними. В 2003 г. по иракской проблеме возникли острые противоречия между США и Великобританией, с одной стороны, и Францией и Германией – с другой, а также между «старой» и «новой» Европой внутри ЕС. Однако все подобные противоречия и разногласия остаются на уровне правительств и не ведут к полномасштабной конфронтации между странами.

Достигнутый членами общества экономический, политический, социальный прогресс является реальной основой для ощущения не только материального, но и морального превосходства, а также права на лидерство. Это ощущение ведет к возникновению сознания глобальной ответственности, которое, в свою очередь, в некоторых случаях реализуется через силовое вмешательство в дела менее успешной и хуже организованной части человечества. Согласно спорной, но влиятельной на Западе точке зрения международное общество (представленное, например, НАТО) может выдавать мандат на применение силы в тех случаях, когда (как во время Косовского кризиса) мировая система (в лице Совета Безопасности ООН) не в состоянии это сделать из-за разногласий между ее ведущими членами.

Международное общество декларирует открытость к расширению путем кооптации. В 1993 г. помощник президента США по национальной безопасности Энтони Лейк предложил концепцию расширения демократии, в 2005 г. президент Джордж Буш – доктрину продвижения свободы¹⁸. 1990-е – начало 2000-х годов стали периодом практической экспансии европейских и евроатлантических структур¹⁹. В результате в общество были приняты страны Центральной и Восточной Европы, а некоторые члены Содружества Независимых Государств (СНГ) – Украина, Грузия, Молдавия – стали ориентироваться на НАТО и ЕС. Во всех этих случаях, однако, в состав Запада были приняты страны, являвшиеся частью европейской цивилизации. Их присоединение к обществу шло путем институциональной интеграции, т. е. признания правил игры, сложившейся иерархии государств и т. п.

Гораздо более сложным является вопрос о расширении общества в результате внутреннего развития неевропейских стран без их обязательного вступления в союзы и альянсы с США и ЕС, признания американского лидерства. Япония, Южная Корея и Тайвань исторически развивались в условиях военно-политического союза и гарантий со стороны США, а Гонконг – как колония британской короны. В то же время Малайзия и Сингапур достигают «западного» уровня развития экономики и социальной сферы, оставаясь «восточными» в политическом отношении. При этом Малайзия проводит откровенно антиамериканский внешнеполитический курс. Особую проблему представляют крупные державы – прежде всего демократическая Индия, демократизирующаяся Бразилия и все более капиталистический Китай. Цивилизационная основа их обществ, политическая самостоятельность и принципиальная неинтегрируемость в институты, подобные старому НАТО и Евросоюзу, являются серьезными вызовами в процессе формирования «нового Запада».

Под интеграцией обычно понимается сближение, взаимопроникновение подобных величин, формирование на этой основе общих пространств: экономических, политических, общественных, ценностных. Политическая интеграция при этом подразумевает не только тесное взаимодействие однотипных государств и обществ, находящихся на сходных стадиях экономического, социального, политического развития, как это имело место в Западной Европе после Второй мировой войны, но и притяжение более «продвинутыми» государствами тех, кто определился с вектором преодоления своего отставания. Двигателем интеграции с обеих сторон – принимающей и вступающей – являются прежде всего элиты, увидевшие необходимость выхода за пределы замкнутых локальных (региональных) пространств.

Непосредственным предшественником современной интеграции был традиционный империализм. На протяжении Нового времени европейские державы создали несколько империй, которые к моменту окончания Первой мировой войны управляли почти третью (32,3 %) населения Земли, контролировали свыше двух пятых (42,9 %) земной суши²⁰ и безусловно господствовали в Мировом океане. Неумение великих держав регулировать свои разногласия, не прибегая к военной силе, неспособность их элит увидеть уже сформировавшуюся к началу XX в. общность коренных экономических и общественных интересов привели к трагедии «двухфазного» мирового конфликта 1914–1945 гг. Империи Нового времени, однако, были политически и стратегически интегрированными «сверху», но при этом внутренне разнородными и разноуровневыми конструкциями, основанными на силе и подчинении. Чем успешнее проходило развитие их «низших», наиболее отсталых этажей, тем ближе подходили империи в целом к точке распада