Институт экстремальных проблем - [40]

— Саня, ну ты и сказал!

— Сказал то, что думал! — Меньшиков снова вскочил и заходил взад-вперед перед Светланой. — Именно у Олега родилась идея о службе спасения, о нашем институте, мне этот вариант в голову не приходил. Больше мы с ним никогда не встречались и даже ни разу не разговаривали по телефону. Я заставил себя не думать о нем и обо всех этих делах, да и некогда было – последний курс в училище, экзамены, потом в отряд взяли на годичную стажировку. В сентябре аттестация, будут решать окончательно, гожусь в спасатели или нет. Все было нормально, я надеялся, что все прошло и никогда не вернется, я даже всерьез пытался знакомиться с девушками, но только до той поры, пока Худяков не начал работать с нашей группой. Я увидел его в душе… и девушки перестали меня интересовать. — Сашка опять уселся на землю. — Ты понимаешь, мне постоянно хотелось, чтобы он обнял меня, — Меньшиков горько усмехнулся, — не думай, больше ничего, но это превратилось в навязчивую идею, с которой я с трудом, но справлялся, а когда Олег стал ходить на наши тренировки, и затем ты объединила нас в пару для своих занятий, я испугался, что не смогу сдержаться, чем-то себя выдам и все выплывет наружу.

— И ты совсем перестал ходить на занятия, даже на групповые, — Света сказала это без осуждения, просто констатировала факт. — Тут моя вина, но, ты знаешь, Саня, я не почувствовала в тебе ничего, что указывало бы на твою, как ты говоришь, ориентацию. Хотя, признаюсь, я с таким не сталкивалась никогда, но тем не менее мне кажется, что здесь не все так однозначно.

— Если бы только в этом было дело! Все гораздо хуже! — Сашка в полном отчаянии поднял глаза на Светлану. — Около нашей дачи есть озеро, там чистая вода, хороший пляж – народу всегда много, не только местных, но и из города приезжают. Мы тоже туда ходим постоянно. Мама недавно пожаловалась, что поругалась со Светкой – ей уже пятнадцать лет – из-за нового купальника. Мама посчитала, что он слишком откровенный, не стоит в таком ходить на пляж, тем более одной, на что Светка обозвала маму ничего не соображающей древней старухой, короче, довела ее почти до сердечного приступа. Я на сестру, конечно, разозлился, но не придавал этому особого значения, пока сам на днях не увидел этот купальник. Я не ханжа и не считаю, что юбка не должна быть выше колен, не в прямом смысле, конечно, но это, действительно, через край. Светка уже давно «оформилась», в башке – одни только мальчики, учится кое-как, но не в том дело. Купальник этот прикрывает, как бы сказать помягче, то, что уже несущественно. Задница вся голая, только несколько ленточек толщиною в палец, остальное – лоскутки ненамного шире. Набросила на себя прозрачный платок и собралась в таком виде через весь поселок пойти на озеро. Я на нее набросился, сказал, что не выпущу из дома. Она стала огрызаться, и мы страшно поскандалили. Я ей много чего припомнил, в том числе пригрозил выяснить, до какой степени доходят ее отношения с мальчиками, а купальник этот дурацкий с нее просто сорвал, повалив на диван, как она ни сопротивлялась, даже укусила меня.

Сашка сделал паузу, затем почти шепотом признался:

— Светлана, извини, я не знаю, как сказать по-другому, но меня вся эта возня, сестра, пытавшаяся закрыться от меня диванной подушкой, возбудили до такой степени, что она это заметила, испугалась, решив, наверное, что я собрался ее изнасиловать, и начала дико орать. Я швырнул ей халат, велел заткнуться, а сам до ночи шатался по лесу и пытался придти в себя. — Меньшикова просто трясло, но он продолжил: — Я теперь боюсь самого себя. Я что, получается, маньяк? Патологический извращенец? Новый Чикатило? Смогу быть с женщиной только после насилия над ней? Нормальной жизнью мне не жить?! Не иметь ни семьи, ни детей?! Что делать? Уйти в монастырь? Повеситься? Я ведь не такой, как все, я изгой, у меня никогда не было и не будет друзей, я не нужен никому, кроме таких же… А я не хочу! Если здесь кто-то узнает, что я из себя представляю… Я лучше сам… — он не договорил.

Парня уже не трясло, а колотило, глаза переполнились отчаянной тоской. Он отвернулся от Светланы, положил руки на колени и замолчал. Весь вид Меньшикова до боли напомнили ей Врубелевского сидящего Демона, картину, которая всегда производила на нее сильнейшее впечатление. Девушка была растеряна – Саша столько лет носил в себе такую муку, не делясь ни с кем, а сегодня рассказал ей о том, что терзало его столько времени, обвинил себя во всех грехах, а она толком не представляла, как ему помочь, как не сделать хуже. Света никогда бы не подумала, что в душе Меньшикова кипят такие страсти, он, на первый взгляд, выглядел довольно поверхностным существом, не интересующимся чем-либо, кроме компьютерных игр, автомобилей и пошлых анекдотов. С ним иногда бывало сложно и даже не слишком приятно общаться, но все-таки ей всегда казалось, что нет в этом парне той червоточины, из которой впоследствии разрастается черная гниль, губящая все.

Света положила руку на Сашкино плечо. Меньшиков содрогнулся от ее прикосновения, как от удара тока. Он сейчас ощущал себя более обнаженным, чем если бы просто разделся догола перед девушкой.