Институт Дураков - [2]

Всем советским инакомыслящим, ставшим жертвами психиатрической репрессии, сегодняшним и вчерашним узникам спецпсихбольниц я и посвящаю свои заметки - мой посильный вклад в борьбу с этим едва ли не самым отвратительным видом политического террора и насилия в наши просвещенные дни...

Вы говорите, доктор, я здоров?

а между тем моим родным сказали,

что болен я, и чтоб они меня

немедленно в больницу отправляли?

Ах, доктор, доктор! Право, вы чудак,

и одного понять не можете никак:

что мне болезнь моя - отрада.

Здоровья вашего и даром мне не надо.

Здоровья вашего, которым вы б о л ь н ы!

Мои слова вам кажутся смешны?

Но право, доктор, под большим сомненьем

к о г о сажать сегодня в желтый дом:

меня иль всех, кто в диком озлобленье

волнуются кругом!..

(Из стихотворения "Сумасшедший"

неизвестного автора, конец ХIХ века)

КРОПОТКИНСКИЙ ПЕРЕУЛОК, 23

- Сколько в Москве вокзалов? - Девять. Ярославский... Савеловский... С Рязанским, что не понятно, вокзал или платформа ( на Каланчевке), даже десять.

- Сколько аэропортов? - Загибаем пальцы: Внуково, Шереметьево... Пять!

- А сколько тюрем?

Оказывается и это не сложно сосчитать.

- Бутырка - самая знаменитая, давняя, еще Пугачев сидел... Матросская Тишина... Красная Пресня - всесоюзная пересылка... Таганку снесли в хрущевские годы... Еще Лефортово - тюрьма КГБ. Еще Лубянская внутренняя самая таинственная... Все. Пять!

- Шесть, - уверяю я.

Да, эта последняя, с застекленными окнами без решеток, официально тюрьмой вроде не считается. И тем не менее я считаю ее тюрьмой, самой настоящей и едва ли не самой зловещей.

Хоть и не подолгу в ней сидят, вроде пересылки.

- Как для кого, - скажут некоторые, - как для кого...

* * *

Кропоткинский переулок, 23. В самом центре Москвы. Рукой подать до Крымского моста, до Смоленской площади, до высотной громадины Министерства иностранных дел... Непримечательное трехэтажное здание старинной постройки, окруженное серым, молчаливым забором - едва ли кто разглядит на нем тонкую паутину проволоки, натянутой для сигнализации о побеге... Ну а овчарки внутри двора не лают - вымуштрованы...

Институт фасадом выходит в Кропоткинский переулок, тылом - на шумный Смоленский бульвар, и с этой стороны его сейчас надежно загородил 25-этажный жилой дом на марсианских железобетонных ногах (Смоленский бульвар, дом 6-8). Въезд в институт - с торца, с улицы Щукина, 19. Здесь расположена незаметная проходная и сюда сворачивают неприметно с Садового кольца "воронки". Со всех сторон всесоюзную психиатрическую тюрьму, главную лабораторию бесконтрольных экспериментов на бесправных и беззащитных зеках, окружают мирные и, конечно, очень нужные учреждения, которым и невдомек, какое чудовище приткнулось к ним. Вот Министерство образования СССР (Смоленский бульвар, 4) - цитадель света и знания... С торца, в доме по Кропоткинской улице, 38 - детская библиотека им. Н.К.Крупской и ВНИИ "Биотехника" (вот с этим учреждением, по-моему, институт Сербского определенно имеет контакт)... Пельменная - в том же доме... Чуть поодаль на углу магазин "Березка", иностранцы снуют... В тихом Кропоткинском переулке, в старинных респектабельных особняках вообще невозможное... редакция журнала "Латинская Америка"! (Кропоткинский переулок, 24), дом-музей П.А.Кропоткина (Кропоткинский переулок, 26 - здесь, в этом доме родился великий отрицатель государства - насильника над личностью)... Нет, не представить и томящимся за серой бетонной стеной зекам, какие экзотические, мирные, пестрые - да разве бывают такие? учреждения в сотне метров от них!

"НЕКИПЕЛОВ, С ВЕЩАМИ!"

Вторник, 15 января 1974 года. Перед подъемом, около половины шестого, с лязгом распахнулось кормушечное окно моей бутырской камеры-одиночки...

- Некипелов? Имя-отчество?.. С вещами!

Все ясно. Этап в институт. Екнуло сердце. Вот и пришел мой час. Наспех укладываю вещи, собираю постель, жду. Минут через пятнадцать приходят за мной. С трудом волоку узел с постелью. В другой руке мешок с личными вещами. Долго иду за вертухаем по длинному коридору, устланному старинной, скользкой, чисто вымытой плиткой. С обеих сторон - камеры.

Около одной из них вертухай останавливается и ко мне присоединяется парень лет 28-ми, в сером кургузом пальтеце. Лицо добропорядочное, умное, заросшее черной месячной давности бородкой. В руках у него небольшой узелок из серой тряпицы, и он с интересом смотрит на мой, оттягивающий руку мешок. Нас выводят наружу, и, пройдя двор, мы оказываемся в знакомом уже отсеке приемного корпуса, где сдаем постели. После этого нас запирают в одной из сборных камер. Холодно. В раскрытое зарешеченное оконце, что почти под потолком (не дотянуться), густой струей, как паста из тюбика, вползает белый морозный воздух.

- Яблочка нет случайно? - спрашивает парень, кивая на мой мешок.

- Нет. Конфеты есть. Хочешь?

Угощаю. Знакомимся. Моего напарника зовут Володя. Москвич. Сидит уже около двух лет. "Закосил", и был признан невменяемым. Здесь сидел в "признанной" камере и сейчас понятия не имеет, куда его "дернули".

Говорю, что по всей вероятности в институт Сербского.