Институт благородных читателей - [3]

— Пусть господину дю Баллону передадут это филе из барашка, — приказал король. — Вы любите барашка, господин дю Баллон?

— Государь, я люблю все, — отвечал Портос.

— Все, что мне предлагает ваше величество, — подсказал д’Артаньян.

Король одобрительно кивнул головой».

Кто еще не догадался — это цитата из романа Александра Дюма «Виконт де Бражелон». По этому отрывку можно также понять, что с некоторого времени этикет воспринимался не просто как стандарт поведения, а как определенный ритуал общения, особенно с вышестоящими персонами. Но и люди равные друг другу по положению должны были соблюдать тысячи условностей, иначе их просто раздавили бы общественным презрением. Разница между средневековьем и временем знаменитых мушкетеров была лишь в том, что законодателем правил этикета в начале и середине средневековья была церковь, а в позднее средневековье — королевские дворы Парижа, Лондона и других европейских стран.

Появились специальные люди — церемониймейстеры, которые должны были знать и разбираться во всех тонкостях придворного ритуала. Даже монархи не имели права нарушить требования придворного этикета, столь бы строги они ни были, но и сами монархи не могли удержать в голове великое множество всяких «обязательных» мелочей… Для таких занятий существовали «обер-гофмейстеры» и «обер-гофмейстрины», у которых других мыслей в голове вообще не водилось, поскольку им нужно было знать все: от числа и фасона пряжек на обуви и бантов в прическе до церемонии приема гостей.

Так что не только красота требует жертв. В XVI–XVII веках соблюдение правил этикета стало отличительным признаком светского человека. Иногда это становилось даже смешным. Вспомните хотя бы, за что деревенские соседи отказывались признавать Евгения Онегина светским человеком:

Сначала все к нему езжали,

Но так как с заднего крыльца

Обыкновенно подавали

Ему донского жеребца,

Лишь только вдоль большой дороги

Заслышат их домашни дроги, —

Поступком оскорбясь таким,

Все дружбу прекратили с ним.

«Сосед наш неуч, сумасбродит.

Он фармазон, он пьет одно

Стаканом красное вино.

Он дамам к ручке не подходит,

Все „да“ и „нет“, не скажет

„Да-с“, иль „Нет-с“». Таков был общий глас.

Последний удар деревенским аристократам Онегин нанес тем, что выбрал в секунданты… камердинера, мотивируя это тем, что «малый честный». Это уже вообще ни в какие рамки хорошего тона никаким боком не входило.

Но это случилось много позже, когда насильственная европеизация Руси Петром уже стала привычкой. На Руси же первые письменные правила поведения были составлены князем Владимиром Мономахом и названы «Поучениями». «Куда не пойдете по своей земле, нигде не позволяйте ни своим, ни чужим отрокам обижать жителей ни в селениях, ни в полях… где не остановитесь в пути, везде напойте и накормите всякого просящего… чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, — простой ли человек, или знатный, или посол, — …угостите пищей или питьем… Больного посещайте, мертвого пойдите проводить… Не пройдите мимо человека, не приветствуя его, а скажите всякому при встрече доброе слово…»

Действительно мудрый князь был, ничего не скажешь.

А вот с книгой менее родовитого (точнее, безвестного, скорее всего, коллективного) автора произошел забавный казус. Где-то в середине XVI века (опять-таки до воцарения Петра Первого) был создан еще один уникальный труд, полное название которого «Книга, называемая Домостроем, которая содержит в себе полезные сведения, поучение и наставление всякому христианину — и мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам». То есть было создано совершенно замечательное практическое руководство жизни людей всех сословий, а не только вышестоящих. И что же? Эта книга, содержавшая в себе кодекс житейских правил, отражавших идеалы духовной, социальной и семейной жизни людей того времени, неизвестно почему стала для последующих поколений символом жестокого обращения с женой, детьми и слугами. Да, «не уставай бия младенца» — это оттуда. Но ведь воспитывали тогда не по Песталоцци и даже не по Макаренко, так что….

Писателя Валентина Пикуля тоже заботил вопрос русского этикета:

«Давайте подумаем над тем, над чем мы никогда не задумывались: когда в веке восемнадцатом люди русские просыпались, когда спать ложились? Календарный вопрос во все времена истории был насущен, ибо от него во многом зависят успехи и благополучие человеческой жизни. Сигналом к пробуждению предков всегда были петухи и восход солнца — летом; зимою же вставали при свечах (баре) и при лучинах (подневольные). Ужинали на закате солнца, чтобы с последними лучами его все снять со стола. Оставлять же стол неприбранным на ночь — Домового кормить! Засиживаться в гостях долго считалось неприличием, такое поведение осуждалось старыми людьми.

— Всему свои час, — ворчали они. — Душою сберегай плоть, а здоровою плотью сохраняй в спокойствии дух свой.

На режим дня воздействовала, конечно, и церковь — с ее заутренями и обеднями. Деловая жизнь государства начиналась спозаранку. Раннее пробуждение императрицы не было ее личной заслугой. Военные являлись к полкам в шестом часу утра, когда солдаты уже встали. Гражданские чины открывали доступ в канцелярии около семи. Многие ничем не занимались, а только присутствовали, служебное помещение в те времена называлось „присутствием“. В служебных формулярах так и писалось, допустим: „В чине коллежского секретаря присутствовал четыре года в Соляной конторе“. Следуя регламенту, в час пополудни всякая служба прекращалась. В гости ходили обычно к шести часам вечера. Если кто опаздывал, получал замечание: