Инстинкт Инес - [14]
Он говорил так, словно дирижировал оркестром, утверждая свою власть в мире звуков одним только жестом вытянутой руки или сжатого кулака.
– Ты должен представить себе, что опера словно окружена туманом, скрывающим невидимую извне сущность; музыка Берлиоза – это сияющий центр темной галактики, и ее свет можно увидеть только благодаря пению хора, оркестру, жесту дирижера… Благодаря тебе и мне.
Он на минуту замолчал и снова с улыбкой посмотрел на Инессу.
– Каждый раз, когда начинается прилив или отлив здесь, на побережье Англии, в противоположной точке земного шара тоже происходит прилив или отлив. И я спрашиваю себя и спрашиваю тебя, Инесса, не все ли в нашей жизни подобно приливам и отливам, которые в один и тот же момент происходят на разных концах света, словно исчезает и снова возникает время? И история повторяется, отражается в обратном зеркале времени, исчезает и снова возникает по воле случая?
Габриэль поднял камушек и ловким стремительным броском запустил его по водной глади, как стрелу из лука, как метательный нож.
– И если иногда мне становится грустно, то какое это имеет значение, если вся вселенная пронизана радостью? Слушай море, Инесса, слушай, будто это музыка, которой я дирижирую, а ты поешь. Разве мы слышим то же, что рыбак или официантка в баре? Возможно, нет, потому что рыбак должен уметь спасти свой улов от птиц, которые с раннего утра зорко стерегут добычу, а официантка должна уметь раскрутить и оставить без гроша перебравшего клиента. Конечно же – нет, ибо мы с тобой призваны узнавать и ценить тишину природы, хотя она покажется оглушительным грохотом, если ты сравнишь ее с тишиной Бога, истинной тишиной…
Он метнул в море еще один камушек.
– Музыка находится где-то посередине между природой и Богом. Таким образом, она их объединяет. А мы, музыканты, благодаря нашему искусству служим посредниками между Богом и природой. Ты меня слушаешь? Ты будто за тридевять земель отсюда. О чем ты думаешь? Посмотри на меня. Не надо смотреть вдаль. Там дальше ничего нет.
– Там есть остров, окутанный туманом.
– Нет там ничего.
– Я только что его увидела. Будто он родился этой ночью.
– Ничего нет.
– Есть Франция, – произнесла Инесса. – Ты сам мне это вчера говорил. Что ты живешь здесь потому, что отсюда видно побережье Франции. Но я не знаю, что такое Франция. Когда я сюда приехала, Франция уже капитулировала. Что такое Франция?
– Это родина, – сказал Габриэль, не изменившись в лице. – А родина – это верность или неверность, преданность или вероломство. Вот смотри, я играю Берлиоза потому, что это культурная реалия, подтверждающая существование другой реалии, территориальной, которую мы называем Франция.
– А твой брат, или товарищ?
– Он исчез.
– Может, он во Франции?
– Может быть. Видишь ли, Инесса, когда ничего не знаешь о любимом человеке, его легко представить где угодно.
– Нет, я так не думаю. Если ты хорошо знаешь человека, то понимаешь, скажем, репертуар его возможностей. Собака не станет есть собаку, дельфин не убьет дельфина…
– Он вообще был очень спокойным. Мне довольно лишь вспомнить о его хладнокровии, чтобы понять, что именно это его и доконало. Его невозмутимость. Его хладнокровие.
Он рассмеялся.
– А может, моя невоздержанность – просто неизбежная реакция на его безмятежное обаяние.
– Ты мне не скажешь, как его зовут?
– Допустим, его звали Шолом, или Саломон, или Ломас, или Солар. Называй его как хочешь. Не имя в нем главное, а инстинкт. Понимаешь? Свой инстинкт я воплотил в искусстве. Я хочу, чтобы музыка говорила за меня, хотя прекрасно знаю, что музыка говорит только о самой себе, даже когда вынуждает нас слиться с ней. Мы не можем наблюдать музыку извне, со стороны, потому что тогда мы перестанем существовать для нее…
– О нем, расскажи мне о нем, – нервничая, попросила Инесса.
– Он, или Не-Он. Ему подойдет любое имя, – Габриэль улыбнулся взволнованной девушке. – Он всегда сдерживал свои инстинкты. И очень тщательно обдумывал все, что сделал или сказал. Поэтому невозможно предсказать его судьбу. Он чувствовал себя неуютно в современной жизни, которая заставляла постоянно размышлять, останавливаться, маневрировать. Я полагаю, ему хотелось бы жить в естественном, свободном мире, без сковывающих правил и ограничений. Я говорил ему много раз, что жизнь никогда не была таковой. Свобода, которой он жаждал, была в поиске свободы. Цель недосягаемая, но делающая нас свободными в борьбе за нее.
– А не бывает судьбы без инстинкта?
– Нет. Без инстинкта человек может быть прекрасным, но безжизненным, как статуя.
– Полная твоя противоположность.
– Не знаю. Откуда берется вдохновение, энергия, неожиданный образ – все то, что заставляет тебя петь, сочинять, дирижировать? Ты знаешь?
– Нет.
Габриэль округлил глаза в притворном изумлении.
– А я-то всегда думал, что у всех женщин от рождения намного больше ума и опыта, чем мужчине удается приобрести за всю жизнь.
– Это и называется инстинкт? – спросила Инесса, успокаиваясь.
– Нет! – воскликнул Габриэль. – Я уверяю тебя, что дирижеру оркестра нужно нечто большее, чем инстинкт. Нужно больше индивидуальности, больше силы, больше дисциплины – именно потому, что он не творец.
В увлекательных рассказах популярнейших латиноамериканских писателей фантастика чудесным образом сплелась с реальностью: магия индейских верований влияет на судьбы людей, а люди идут исхоженными путями по лабиринтам жизни. Многие из представленных рассказов публикуются впервые.
Великолепный роман-мистификация…Карлос Фуэнтес, работающий здесь исключительно на основе подлинных исторических документов, создает удивительную «реалистическую фантасмагорию».Романтика борьбы, мужественности и войны — и вкусный, потрясающий «местный колорит».Таков фон истории гениального американского автора «литературы ужасов» и известного журналиста Амброза Бирса, решившего принять участие в Мексиканской революции 1910-х годов — и бесследно исчезнувшего в Мексике.Что там произошло?В сущности, читателю это не так уж важно.Потому что в романе Фуэнтеса история переходит в стадию мифа — и возможным становится ВСЁ…
Прозаик, критик-эссеист, киносценарист, драматург, политический публицист, Фуэнтес стремится каждым своим произведением, к какому бы жанру оно не принадлежало, уловить биение пульса своего времени. Ведущая сила его творчества — активное страстное отношение к жизни, которое сделало писателя одним из выдающихся мастеров реализма в современной литературе Латинской Америки.
Прозаик, критик-эссеист, киносценарист, драматург, политический публицист, Фуэнтес стремится каждым своим произведением, к какому бы жанру оно не принадлежало, уловить биение пульса своего времени. Ведущая сила его творчества — активное страстное отношение к жизни, которое сделало писателя одним из выдающихся мастеров реализма в современной литературе Латинской Америки.
В увлекательных рассказах популярнейших латиноамериканских писателей фантастика чудесным образом сплелась с реальностью: магия индейских верований влияет на судьбы людей, а люди идут исхоженными путями по лабиринтам жизни. Многие из представленных рассказов публикуются впервые.
Двадцать лет тому назад мексиканец Карлос Фуэнтес опубликовал свой первый сборник рассказов. С тех пор каждая его новая книга неизменно вызывает живой интерес не только на родине Фуэнтеса, но и за ее пределами. Прозаик, критик-эссеист, киносценарист, драматург, политический публицист, Фуэнтес стремится каждым своим произведением, к какому бы жанру оно ни принадлежало, уловить биение пульса своего времени.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.