Инсталляция - [3]
В классе на уроке я увидел звезду. Размером с мою ладонь, не больше. Она приближалась ко мне по воздуху — медленно, будто стараясь не напугать. Больше никто её не видел. Звезда пролетела прямо сквозь Машу Слинкину, но та даже не шелохнулась. Я подтолкнул звезду плечом, и на рубашке остался выгоревший, будто от летнего солнца, след. Я приподнялся и подтолкнул звезду головой.
Маме нравится, когда летом у меня светлеют волосы.
— Ильцев! — крикнула учительница, и спокойно, почти ласково добавила: — Выйди из класса.
Я вышел, а звезда осталась там, внутри.
Наверное, теперь так будет всегда — я буду где-то ещё.
Я потоптался перед дверью и вышел на улицу.
На самых последних ступеньках длинной лестницы в парке стоял мальчик. Он был так далеко, что казался тонким, почти прозрачным. Я почему-то кивнул ему, а он улыбнулся. Не знаю, как я смог разглядеть это. Небо было затянуто облаками, одни выше, другие ниже — и все плыли в разные стороны. Я зачерпнул немного песка, поднял высоко руку и, зажмурившись, рассеивал его по ветру.
— Ты видел звезду и теперь должен уйти, — сказал мальчик.
Он стоял рядом, непонятно радостный, с хитрым прищуром глаз. Он присел, зачерпнул немного песка и высыпал его в карман.
Я внезапно чихнул и потёр кулаком нос.
Мальчик улыбнулся и сказал:
— Будь здоров. Ты пойдёшь со мной.
Я шмыгнул носом и спросил:
— Можно будет вернуться?
— Нет, — сказал мальчик.
— Но мне бы хотелось, — признался я.
— Мне тоже. Ты можешь остаться.
Я могу остаться, но у меня нет выбора. Мы помолчали, я неразборчиво огляделся.
— Они приходили этой ночью, — доверчиво сказал я.
— Так всегда бывает, — ответил мальчик.
Морозное утро, и мы бежим.
По бокам нашей дороги, узкой беговой тропинки — бетонные плиты, но скоро дорога закончится.
— Вперёд, вперёд! — кричит мальчик, и я мчу как можно скорее.
Я подпрыгиваю, пытаясь дотянуться до верхушки бетонной плиты, но мне не достать.
— Нужно уметь убегать? — усмехаюсь я.
Мальчик беспокойно смотрит на меня.
— Дурак, — говорит он. — Нужно уметь приближаться.
В кармане моих брюк звенят монеты и ключи. Ключи — от дома, монеты — на обед в столовой. Я придерживаю их рукой, но так бежать неудобно. Тогда я вытаскиваю их из кармана и бросаю в стену. Она тут же исчезает. Мальчик останавливается, переводит дыхание и как-то завистливо смотрит на меня.
Вокруг нас — необитаемая пустота. Мне кажется, что теперь я могу всё. Бежать со скоростью света. Уходить и возвращаться. Сколько угодно.
— Мы должны найти тех, кто приходил ночью? — спрашиваю я.
— Это был я, — говорит мальчик. — Куда ты хочешь пойти?
— А куда можно?
— Всюду.
Я присаживаюсь на корточки, беру небольшую ветку и вывожу на земле непонятные мне знаки.
Мальчик молчит и смотрит, как я рисую.
— Значит, мы можем проходить сквозь закрытые двери? — говорю я.
— Конечно.
Я поднимаюсь, мальчик превращается в звезду и садится мне на выгоревшее плечо.
Но мы не идём назад.
Мы снова бежим вперёд, вокруг планеты, чтобы вернуться с другой стороны.
Тяжёлый урок
Димка ненавидел сочинения. И Славка ненавидел. И Лена с первой парты их тоже терпеть не могла. И Лена со второй парты сочинения на дух не переносила. Весь класс был против сочинения, и только одна жалкая училка — за.
Двадцать пять против одной.
— Извините, я опоздал…
Двадцать шесть против одной.
Учительница выводила на доске тему, а все двадцать шесть умножить на два глаз прожигали её со спины.
«Как я…» — написала учительница, и хвост от буквы я пополз вниз, и сама учительница медленно съехала на пол.
— Круто, — сказал Димка. — В этот раз она до буквы «Я» добралась.
Учительница была стойкая. В первый раз класс её выключили ещё на слове «сочинение». Через месяц она добралась до доски. Потом выводила по полбуквы. Все боялись, что скоро она совсем натренируется и напишет тему запросто, одной левой. И жги её — не жги, всё будет без толку.
А пока что — выключили на сорок минут, и радуйтесь себе.
Кто-то запел, а кто-то влез на парту.
Но раздался непонятный шорох, и учительница сначала села, а потом медленно поднялась, опираясь о стену.
Она сглотнула и сказала замогильным голосом:
— Помогаю по дому.
— Чего? — переспросил класс.
Учительница кивнула, с трудом повернулась к доске и стала дописывать: «помогаю по дому».
— Псих-атака! Псих-атака! — кричали наперебой ученики.
Для псих-атаки надо было троим ученикам выползти к доске, ещё троим присесть, остальным стоять.
Трое мальчишек плюхнулись на пол и поползли.
Двадцать шесть против одной.
Вторая четверть.
Первый урок.
Век, год, день недели.
— Аааа!!! — вдруг закричал с пола Женька. — Я сдвинуться не могу! Я не могу… — он замолчал и только жалко дёргался.
Когда перед ним возник листочек и ручка, он попытался отключить своё сознание, но кто-то поставил блокировку.
— Помогаю по дому! — величественно крикнула учительница. — Как я помогаю по дому!
Двадцать шесть рук помимо воли записали тему сочинения в тетради.
В двадцати шести головах включился мыслительный процесс. Он оказался таким неожиданным для заряженной атмосферы класса, что задрожали стёкла.
Двадцать шесть…
— Извините, я опоздал, меня мама заставила по дому помогать…
Двадцать шесть учеников опомнились и посмотрели вперёд, на учительницу.
Тин не влюблялась в реальных мальчишек. Не то чтобы не хотела или боялась… просто как-то не складывалось. И, может быть, именно поэтому однажды с ней произошло чудо — Тин встретила его. Невозможно красивого молодого человека. Своего принца. Конечно, они познакомились. Они до вечера гуляли по городу и говорили обо всем на свете. А потом назначили друг другу свидание у памятника Гоголю… Свидание, на которое Тин не смогла прийти! И теперь ее сердце разбито: ведь телефона принца у девушки не осталось…
Кого только не встречает профессор Селезнев в космосе… Даже Конька-Горбунка! Планета Зия в 16 парсеках от Земли, в горах которой водятся таканы, так похожие на главного героя одной сказки. И вот одного из них профессор Селезнёв, папа Алисы, уговорил полететь с ним на Землю.
На дороге, в сорока километрах от города, был найден Бесо Гурамишвили, известный спелеолог. Он ничего не может рассказать, и есть основания полагать, что привести в сознание его сегодня не удастся. А когда удастся?
Юный енот по имени Кит жил себе в лесном логове вместе с папой и мамой, но однажды к ним в дом пришла беда – на них напала свора охотничьих псов, и папа с мамой погибли. Как выяснилось, виной всему загадочный След Первого Енота – древний отпечаток на камне енотьей лапы, который где-то нашли родители Кита. Сберечь След нужно во что бы то ни стало – так сказала мама… Только вот зачем? Юный енот бежит из родного леса в город на поиски дяди – уж он-то сумеет разобраться, что делать с этим самым камнем. В городе Кита ждут новые испытания, ведь дядюшку угораздило поселиться не где-нибудь, а в Вывихнутом переулке! Даже в лесу все знают, что это за местечко: там собрались все самые известные жулики и мошенники! И к тому же в переулке веками не стихает вражда между Дикими (которые считают, что переулок – это их дом) и домашними питомцами (которые вовсе так не считают)
Они совершили вынужденную посадку и были вынуждены идти по солнцепеку. Вода кончилась, а вокруг было очень много озер.Дважды включался в роман Последняя война в качестве конкурсного произведения, написанного одним из героев романа.
Норби — необыкновенный робот, друг Джеффа Уэллса, кадета Космической академии — утратил веру в себя. Их корабль «Многообещающий» прибыл на планету Мелодия, чтобы отыскать следы пропавшей принцессы с планеты Изз, и вся команда угодила и плен к противным скользупам. Попались все: и осторожный Джефф, и его бесшабашный брат, и генерал Йоно, их мудрый учитель, и даже Норби, умеющий исчезать и появляться где и когда захочет. Тяжело чувствовать себя беспомощным. Но не надо сдаваться. Ведь рядом Джефф, и он верит в лучшего робота на свете!
Сотрудник Олимпийского комитета Ким Петров получает телеграмму, в которой его просят прибыть на планету Илига для разбирательства протеста Федерации-45. Подробности не уточняются. Прибыв на Илигу, Петров узнает о том, что эволюция здесь проходила несколько иначе…