Inspiraveris. Верни меня - [76]

– Думаю, и они будут рады остаться, и разделить с тобой трапезу. Поэтому тебе сейчас принесут ужин, – в который раз ловлю себя на мысли, что наблюдаю за его пальцами. Он постоянно ими жестикулирует, словно кукловод вертит людьми и миром. И это интересно. Глупо, но интересно.

Всё же пытаюсь сбросить себя эту неведомо откуда взявшуюся заинтересованность в Вэлериу и мотаю головой, смотрю на скатерть перед собой. Ведь ответа не требуется, он уже знает его.

– А чем вы занимаетесь днём? Спите? – спрашиваю я, все так же смотря на выбитый узор скатерти.

– Мы не спим, вовсе, – отвечает Вэлериу.

– Но… солнечный свет и тому подобное для вас разве не смертельно? – удивляюсь я, поворачиваясь к нему.

Улыбаясь, берет кубок в руку, и делает глоток, оставляя на губах тёмный оттенок крови. Кончик языка показывается и медленно подхватывает капли, скрываясь из виду.

– Нет. Солнечный свет не приносит ни ожогов, ни смерти. Чем дольше мы пребываем на солнечном свете, тем больше сил тратим. И их нужно восполнить кровью. Не более того. А что касается вопроса, чем мы занимаемся, – замолкает, задумчиво стучит ногтями по кубку, – готовимся к войне. Ты уже знакома с нашей основной армией, но этого мало, ведь она делает то же самое.

– А ночью? – спрашиваю я.

Поворачивается ко мне, смотря прямо в глаза, и от этого взгляда становится не по себе. Приподнимает уголок губ, а затем уже хитро улыбается, откидываясь на спинку стула.

– Ночью мы отдыхаем, – медленно произносит он.

– Ах, ну да, с девушками, – с сарказмом говорю я, хмыкая на это. – Чем же вам ещё заниматься, кроме разврата.

– Завидуешь, что наши умы не замурованы цепями той ереси, которую вбили в твою голову, сладкая моя? – насмехается. Сжимаю губы, передёргивая плечами. Даже отвечать не буду, не собираюсь вестись на это.

– Наша Лия любит себя обманывать, брат мой. Женщины, что они ещё могут, кроме этого? – ехидно поддевает меня Лука. Я даже забыла о его присутствии, как и всех вокруг нас. Резко вскидываю голову, ловлю его едкий взгляд.

– А вы мужчины, хотя вас так называть очень сложно, мёртвые существа, совершенно лишены заботы о таких примитивных вещах, как верность и честность. Вы слишком эгоистичны, чтобы заботиться о том, что мы делаем. Вы только и можете, что болтать и распылять вокруг себя похоть, обвиняя нас в ваших искушениях. Вы прикрываетесь нами, обеляя собственную душу. И неужто ваши штучки работают, ведь вы все мертвецы? – в том же духе отвечаю я ему.

И только после того, как выпаливаю свою речь на одном дыхании, понимаю, что зал затих, и мои слова были произнесены громко и чётко. Медленно оборачиваюсь к мужчинам, смотрящим на меня во все глаза. Сейчас предстоит или молить о прощении, или сражаться за свои слова. Или же меня просто разорвут…

Triginta duo

– Что ты ответишь, брат, ведь тебя она спросила? – раздаётся в этой тишине весёлый голос Вэлериу, с наслаждением наблюдающим эту сцену.

– Могу предложить показать, только вот меня не возбуждают холодные амёбы из рода Василики. Они пропитаны ядом и ненавистью к нам, а этого добра и так достаточно, – парирует Лука, надменно поднимая подбородок. Раздаётся одобрительный гул в зале.

Вэлериу поворачивает голову в мою сторону, а я не знаю, что мне делать, ведь слова так и крутятся на языке. И готовы вот-вот слететь. Но хочу ли я усугубить своё положение? И эти яростные взгляды, которые уже дотрагиваются своим прогнившим воздухом до меня?

– Я уверена, что за тобой, вампир, грехов не меньше, чем у Василики. И уж прости, но даже сама мысль о том, что гадкое самовлюблённое и избалованное животное прикоснётся ко мне, вызывает рвотный рефлекс. К тому же я намного чище тебя, дорогой Лука, ведь я берегу себя для одного-единственного. А ты? Сколько раз пачкал собой девушек? Мне их откровенно жаль, влил в них свою язвительность. Не померли ещё от твоего смертельного подарка? – всё же говорю это, и адреналин проносится по венам, придавая уверенности, когда раздаётся свист в зале.

Пальцами сжимает бокал так, что он издаёт неприятный скрипучий звук. Да он его вдвое сложил от злости. И нахожу в себе силы улыбнуться.

– Ты никому не нужна будешь, после того, как весь народ узнает, с кем ты была тут. И уж точно ты будешь изгнана отовсюду. Ведь ты чужая…

– Лука, хватит! – пытается остановить парня Петру, но он швыряет в него бокалом, второй успевает увернуться.

– Тебя все ненавидят и так же жаждут твоей крови! Каждый из присутствующих только и ждёт, когда ты станешь бесполезной, чтобы разорвать твоё тело на куски и высушить! Даже Констанца желала убить тебя, только бы не отдать в руки моего брата. Василика хочет тебя, чтобы ты только и работала, как комбайн для уродцев, вроде тебя. Для всех ты лишь вещь. А вещи, как известно, надоедают, их выбрасывают или сдают на утилизацию. С тобой так и будет, – шипит он, поднимаясь с места. И ведь бьёт по самым больным участкам моего сердца. Бьёт основательно. Глубоко. Нестерпимо душно от слез, которые уже скапливаются на глазах.

– А мне не нужен народ, чтобы быть счастливой, как вам всем. Мне не нужно признание власти, чтобы быть собой. Мне не нужна тысяча мужчин. Мне нужен один, а он примет меня, какой бы я ни была. Для него я буду своей. Ты прав, Лука, для вас всех я вещь. Я враг, я предатель, я самое гадкое существо на планете. Вы жаждете меня убить только бы доказать вашу силу. Это мнимая сила над теми, кто слабее вас в физическом смысле. И это низко, так же низко, как и вы все, собравшиеся тут и издевающиеся над невинными телами девочек. Но и вы для меня уроды без сердца, без чувств, без будущего. А у меня это всё есть, и я благодарна за то, что никогда не пожелаю быть такой как вы все. Ненависть никого ещё не привела к берегам, она забирает их с собой в пучину этой ядовитой смеси. И вы окажетесь там, а я выберусь, потому что буду верить в себя и собственную человечность, которой вы все лишены. Вы прокляты одиночеством и болью. А я спасусь, потому что именно чужая вам, и не стремлюсь стать ближе, – мой голос звучит тихо, но я вкладываю в каждое слово то, что сейчас проносится по моему телу. Честность и понимание, наконец-то, правды. Смотрю на мужчин с окровавленными ртами, на девушек, так глупо считающих, что вот это лучшее. Нет, это ад, а где-то я найду свой рай.