Inspiraveris. Верни меня - [28]

– Подожди, – бегу за ним. – А вдруг нельзя? И с чего ты решил, что это церковь? Не просто так же забили дверь.

– А крест над дверью тебе ни о чём не говорит, Лия? Ты что, историю в школе прогуливаешь? – изумляется он, оборачиваясь ко мне. Только открываю рот и тут же захлопываю его. Умник, блин.

– Ладно, пусть церковь, я как-то пока в шоке. Но не для веселья дверь забили, Лука! Вдруг там вода? – бурчу я, раздражённо взмахивая рукой.

– Вот и узнаем, – усмехается он, вкладывая мне в руку факел и осматривая большой деревянный крест.

Сглатываю от неприятного ощущения опасности, что-то подсказывает лучше этого не делать. Но спорить нет сил, и только наблюдаю, как он пытается оторвать крест от двери.

– Петру, помоги мне. Надо найти что-то твёрдое, основательно они его туда вбили! – кричит Лука, поворачиваясь к брату.

Тяжёлый вдох последнего и шуршание его шагов. Лука уходит от двери, тоже занимаясь поиском орудия для взламывания. Поднимая факел, ищу, возможно, окно или же другой способ войти туда. Но ничего. Не единого стекла, только грязное дерево. Почему она не сожжена и не разрушена, как остальные дома? Боже, город! Старый город, который находится под слоем земли. Как? Как это существует тут, и никто об этом не знает? Или знают, только не афишируют это?

– Лия, отойди на три шага назад и держи огонь выше своей головы, – говорит, даже приказывает мне Лука. Цокаю на это и отхожу, пока они вместе с Петру просовывают какую-то палку между крестом и дверью.

– Надави сильнее, – бросает Петру брату. Раздаётся громкий треск и грохот. Мужчины отскакивают, и Петру летит на землю. Перед моими ногами, подняв пыль, лежит крест. Лука быстро хватает его и оттаскивает в сторону.

– Поднимайся и пошли, – Лука подаёт руку брату, поднимая его, кривящегося от боли в ноге.

– Нет… я с вами… не останусь тут одна, – испуганно шепчу, подходя к ним.

– Так, Лия…

– Иди, Лука, я сейчас, – Петру обрывает зло брата, толкая его к ближайшему дому.

– Я не могу, правда, не могу, это… боже, я в шоке, если честно. Ничего не понимаю, и сильно устала, – быстро говорю, смотря в грязное лицо мужчины.

– Понимаю, Аурелия, я вас полностью понимаю. Но он привёл вас сюда, значит, где-то есть выход. Он показал вам прошлое, а теперь подтвердил свои слова реальной находкой. Понимаете? Надо осмотреть все. И быстро. Кислорода очень мало и если мы не найдём выхода, то умрём от удушья. Поэтому нам надо разделиться, один я мало, что смогу. Вы хрупки и не сможете держать меня. Я пойду с Лукой, а вы здесь в безопасности. Бояться нечего, ведь он, вы сами сказали, защищал вас. Значит, в этом месте вам ничего не угрожает. Да, это страшно увидеть все своими глазами. Но я верю в вашу храбрость и силу, – заверяет меня он.

Мотаю головой, шумно дыша, и облизываю губы. Не могу остаться одна. Не могу, для меня это слишком. Слишком странно и боязно. Его слова все же возымели надо мной невероятную силу, поэтому киваю. Не хочу показаться маленькой перед этим мужчиной. Глупо.

– Фонарик, – передаю ему его вещь, и Петру улыбается мне, кивая и немного сжимая моё плечо в безмолвной поддержке.

– Если что, кричите. Мы тоже рядом, – напоследок говорит он, отпрыгивая от меня, и окликает брата. Находит отклик в доме, куда тот ушёл и прыгает туда.

Поворачиваюсь к двери, делая глубокий вдох. Легко сказать, что я храбрая, когда это не так. Меня трясёт от страха и от желания проснуться. Пусть это окажется сном, просто сном, который стал вот таким красочным, продолжительным и опасным.

Ещё один вдох и закрываю на секунду глаза, пытаясь утихомирить быстро стучащее сердце. Рука, которой держу факел, дрожит. Открываю глаза и хватаюсь за деревянную ручку, чтобы потянуть дверь на себя. Не поддаётся. Упираюсь ногами и тяну, одной рукой сложно, но изо всех сил стараюсь открыть дверь. Характерный треск и скрип заполняют мой слух, отбрасывает назад, даже присаживаюсь, дабы удержать огонь над собой. Удаётся. Не успеваю я даже подумать об этом, как невероятная вонь, иного слова подобрать невозможно, словно цунами накрывает меня. Кривлюсь, рвотные позывы сотрясают тело. Закрываю нос рукой, пытаясь перебить тошноту и головокружение от этого запаха. Его не описать, словно там протухли все овощи и мясо одновременно.

Привыкнуть тяжело к этому смраду, поэтому продолжаю зажимать нос пальцами, поднимаюсь на ноги и подсвечиваю себе факелом. Делаю шаг внутрь когда-то бывшей церкви. Ничего особенного, все из дерева, но оно не тронуто. Ни одного окна и витража, ни росписей, как в нашей. Не блестит крест, он деревянный вдали. По бокам от меня обычные лавки. Замираю, когда вижу что-то, лежащее на одной из них. Подхожу ближе, отнимая руку от носа, и тянусь к этому. Ткань, подхватываю пальцами, стряхивая столетнюю пыль и грязь. Белый женский платок, ставший со временем непонятного серо-коричневого цвета, где можно разглядеть инициалы: Р. Л. Это была чья-то вещь, и она осталась тут. Сжимаю в руке и по инерции кладу в задний карман леггинс.

Делаю ещё шаг. Не верю своим глазам. Подхожу ближе, поднося руку с факелом к… Господи, скелет. Настоящий человеческий скелет, скрюченный на лавке. Открываю рот в беззвучном крике, а по щекам катятся слезы. Поворачиваюсь и другой ряд такой же. Ещё один скелет. Закрываю глаза, сдавливая рот рукой. Опускаюсь на колени и сотрясаюсь в рыданиях, которые раздирают моё сердце в клочья от бесчеловечности. Их заживо тут похоронили. Они были живыми и умирали мучительно долго. Не могу ничего разглядеть больше, взгляд помутнен и хочется выть от жестокости. Варвары, а не люди. Как так можно? О, Господи, прямо в церкви замуровали. Забили крестом и не оставили кислорода. Мотаю головой, запуская пальцы в волосы, и падаю на ягодицы. Не могу сдержать слез, не могу сдержать крика, разорвавшего тяжёлый воздух и вернувшегося в мою грудь с невероятной силой.