Инсомния-2 - [46]

Поэтому я не дал ублюдку отскочить. Камень под его ногами стал жидким, отчего ловец дернулся, чуть не потеряв равновесие. Тут же из песка выстрелили веревки, обвившие его ноги и потянувшие глубже.

Ловец взмахнул руками и во все стороны разошлась волна холода, песок застыл, а оскверненная вода замерзла вместе с танцующими внутри пираньями.

— Ах ты сын кошмара, — начал выбираться из ловушки противник. — Слуга Архитектора!

Из-за его магии, чужеродной в этом сне, окружающее пространство пошло трещинами. Мой якорь таял из-за влияния чужого эфира. И я решил пустить это себе на пользу. Голова соображала быстро, а руки действовали еще быстрее. В переносном смысле, разумеется. Я же сплю, так что никаких рук на самом деле нет.

Коснувшись волей узлов, я заставил все двери распахнуться. Но этого было мало, вместо того, чтобы двигаться по калейдоскопу к привязанным снам, я начал сны притягивать к якорю.

Подчиняясь моей воле, конструкт начал ломаться. Все-таки он не предназначен для подобных манипуляций, но свое дело сделал. Через распахнутые двери на площадь дверей ввалились воины в доспехах и с оружием в руках.

Мой эфир, создавший якорь, столкнулся с эфиром их родных снов. А неизвестный ловец был чужд вообще всем в этом месте. Потому со всех сторон бежали размытые тени солдат, готовых убить нас обоих. Но если я находился в центре, то вот противник стоял ближе к стене, а потому первым вступил в бой.

Он хлопнул в ладоши, распространяя очередную волну холода, замораживающую все вокруг. Скорей всего лед — его специализация, раз он использует его даже во сне. У меня за дверьми не было ничего, чтобы растопить эту стихию, но можно попробовать создать огонь самостоятельно.

Не выйдет, вряд ли мне хватит концентрации, чтобы наснить что-то достаточно мощное для противодействия. А эфира он влил, будь здоров, раз сумел противостоять мне в моем же сне. А я только недавно научился снить сраный бутерброд.

Впрочем, это не важно.

— В следующий раз, — произнес я, — научись стучать, когда приходишь в гости.

И я хлопнул в ладоши. Просто видел, как это делает он и решил попробовать. Получилось почему-то легче. От центра площади в сторону противника пошла волна, разрушающая все на своем пути. Туча песка, камня и ледяной крошки взмыла в воздух.

Но ловец лишь выставил руку, ухмыльнувшись мне. И волна обошла его стороной, разойдясь в стороны.

— Ты мне не ровня, — задрал он подбородок. — Слишком слаб.

— Зато умен, — кивнул я ему за спину.

Стена окончательно рухнула, конструкт затрещал по швам, так что камень начал осыпаться пылью по всему периметру площади. И даже небо над головами пошло трещинами. Ублюдок вновь взмахнул руками, заточив себя в ледяную сферу, за мгновение до того, как его накрыло волной Скверны.

Стен больше не было, теперь кусочек площади находился прямо посреди масштабного боя. Притянутые сюда сны окружали нас со всех сторон. Я увидел одновременно три солнца, четыре луны, горы, холмы, поля, степь и даже одну пустыню. Все находилось вокруг нас, разные сны сплелись вокруг разрушающегося якоря, но через несколько мгновений они вновь разойдутся, когда узлы окончательно развяжутся.

Но проблема моего противника в том, что мы с ним были чужими для всех этих снов. И все они защищались от нас. Практически в то же мгновение, как рухнули стены, в нас полетели стрелы, болты, копья, заклинания и самое вкусное — тяжелые камни, пущенные осадными орудиями.

Волна скверны неслась в мою сторону, омывая ледяную сферу. Я видел испуганное лицо противника с его сраным пенсне, даже сквозь толщу льда.

Очень хотелось помахать ему ручкой или дождаться, как здоровенный обломок скалы, пущенный катапультой, разобьет к чертям его хрупкую скорлупу. Но, к сожалению, мы оба на прицеле, а я так категорически не хочу касаться Скверны.

Поэтому я просто закрыл глаза и открыл их уже наяву. Снова закрыл и прислушался к ощущениям в источнике. Прошло несколько мгновений, прежде чем меня разорвало изнутри болью. Все тело горело, а я бился в судороге, даже не понимая, кто я и где нахожусь. Так вот он какой, откат за разрушенный якорь.

Разрушение конструкта, привязанного к собственной душе, не могло пройти безболезненно. Но я не думал, что все будет настолько плохо. Надеюсь, мой оппонент пробыл там достаточно и успел хлебнуть водички.

И тут же услышал протяжный стон. Такой звук издают люди, когда им невыносимо больно. Стон, плавно переходящий в скулеж, когда человек начинает захлебываться слезами. Мое лицо невольно растянулось в улыбке, и я открыл глаза.

Знакомый антураж. Немного просторней, больше света, меньше плесени на стенах и грязи по углам. Но в целом, не узнать Эдейские казематы трудно. Что тут, что в Веритасе, все одно и то же. Только в этот раз я не висел на стене, а был прикован к массивному деревянному креслу.

В голове было мутно, судя по всему, меня чем-то накачали, чтобы не проснулся. Потому мой дар сработал не сразу. Зато они сняли блокиратор, что было ошибкой. Скорей всего это было необходимо, чтобы залезть в мой якорь.

Осмотревшись внимательней, увидел стол, заваленный моими вещами, еще пару таких же, судя по всему с пыточными инструментами. Возле стены стояла разогретая печь, в которой уже нагревались некоторые из тех самых инструментов.