Inside Out: личная история Pink Floyd - [34]
Наконец Билл Грэм решил посреди ночи позвонить американскому послу в Лондоне. В итоге ему все-таки удалось ускорить бумажную работу. Тем временем, чтобы нас заменить, Билл нанял Айка и Тину Тернер, которые выступали в районе Залива и стали первыми чернокожими артистами в «Филлморе». В конечном итоге визы все же прибыли, и мы вылетели вовремя, чтобы успеть выступить в другой сан-францискской концертной точке Билла Грэма, зале «Уинтерленд». Предзнаменования были не самыми лучшими. Встревоженная стюардесса попросила Сида потушить сигарету до взлета, и прямо под ее испуганным взглядом он беспечно потушил окурок о ковер вместо пепельницы. Ничего удивительного, что на этом рейсе нас обслуживали без восторга. В Сан-Франциско мы прибыли поздно ночью, совершенно измученные, и встретили нас вопли вовсе не членов нашего американского фан-клуба, а Билла Грэма, продолжавшего буйствовать из-за нашего опоздания.
Наконец мы воссоединились с Эндрю Кингом, который по-прежнему не на шутку нервничал. Он уже побывал в «Уинтерленд», сидячем концертном зале на пять-шесть тысяч мест, оценил размеры помещения с его массивной сценой, а также изучил мощные 35-миллиметровые кинопроекторы, рядом с которыми наше базовое оборудование (киловаттный «Oldies») было просто игрушкой. Регулярные световые шоу этой концертной точки проводились независимыми составами специалистов, причем совершенно в других масштабах и для совершенно другого размера зрительного зала. Эндрю весьма благородно и мудро предложил «совместить ресурсы», прекрасно понимая, что мы откусили больше, чем сможем прожевать. По сути, кусок был такой большой, что нам еще несколько недель предстояло его переваривать.
Следующий день был потрачен на отчаянные попытки раздобыть аппаратуру: с собой мы захватили только гитары, ничего больше. Я предполагал, что барабанная установка в Америке худо-бедно найдется. Однако все обещания загадочным образом испарились. Звукозаписывающая компания вообще никакой помощи нам не предложила. В итоге там все-таки нашли клавиши для Рика и кое-как собрали барабанную установку для меня. Компания «Premier», которая организовывала концерт, была английской и работала через сеть агентов в Штатах. Местный дилер был, вероятно, убит просьбой поделиться его аппаратурой с фактически никому не известной британской группой, представляющей к тому же компанию «EMI», чей наиболее известный артист Кит Мун был знаменит своим аппетитом к разрушению, когда дело доходило до приручения барабанных установок. Поэтому, как я подозреваю, мне были выданы все те неподходящие друг к другу барабаны, тарелки и болты, что валялись в углу кладовки. К тому же все элементы ударной установки оказались разного цвета.
Наконец мы все-таки добрались до «Уинтерленд», и там нас поджидало первое приятное удивление этого тура. Организация в этой концертной точке была очень профессиональной, а другие музыканты из списка оказались очень радушны, с энтузиазмом восприняв музыку, которую мы играли. У них совершенно отсутствовало соревновательное отношение типа «сдуем всех остальных со сцены», которое так распространено в Британии. Однако, хотя в программке мы были заявлены как «световые короли Англии», здесь наше световое шоу должно было, по словам Эндрю, показаться «смехотворным. Я это нюхом чуял, честное слово».
В один уик-энд мы разогревали «Big Brother & Holding Company» (раннюю, совершенно блестящую группу Дженис Джоплин) и Ричи Хэвенса, а в следующий — группу «Н. P. Lovecraft». Дженис носила свою легендарную меховую шубу, презентованную ей компанией «Саутерн камфорт» в благодарность за оказанные услуги. Не знаю, были тому причиной ее личный уровень употребления спиртного или расхаживание по сцене с бутылкой виски их компании в качестве рекламы товара. Роджер прихватил с собой собственную бутылку и предложил Дженис из нее глотнуть. К концу представления она вернула ему пустую емкость.
Публика здесь оказалась куда ближе к нашим слушателям в клубе «UFO», нежели к аудитории «Тор Rank». Калифорния, и Сан-Франциско в особенности, была самым центром идеала хиппи. К сожалению, мы оказались неспособны выложить все наши козыри; совершенно вымотанные еще до начала концертов, мы просто с головой окунулись в целый ряд хаотичных выступлений, без денег, без нужной аппаратуры и в ужасном настроении. Личным вкладом Сида в это важное шоу стала такая капитальная расстройка его гитары, что во время исполнения «Interstellar Overdrive» у него просто повыпадали все струны.
Однако не все еще было потеряно, и некоторые выступления, например в клубе «Чита» в Венеции, что в Лос-Анджелесе, оказались более удачными. Тогда как в более крупных зрительных залах мы не были главными действующими лицами (кроме того, другие группы были куда более сыгранными и пользовались собственной аппаратурой), в этом клубе, в качестве основной группы и при поддержке нашего светового шоу, мы точно так же могли контролировать общую атмосферу и настроение, как нам это удавалось в клубе «UFO».
Перед выступлением в клубе «Чита» Сид слишком круто завил кудри и решил их выпрямить. Он послал кого-то за гелем для волос, который затем в огромных количествах намазал на голову. Обутый в невообразимые зеленые сапоги на резиновых застежках, на протяжении первого номера Сид опять принялся расстраивать свою гитару. Разозлившись, Роджер так набросился на свой бас, что порезал себе руку. Ему одолжили бас-гитару «Vox» грушевидной формы, к которой Роджер не привык, так что он все время попадал рукой мимо струн. В самом финале выступления Роджер расколотил эту гитару на мелкие кусочки. Ее владелец, судя по всему, пришедший от этого в восторг, спокойно собрал кусочки в чемодан. Несмотря на все это, выступление вышло по-настоящему классным. Публика очень нас полюбила — как и весьма необычная разогревающая группа под названием «Lothar And The Hand People». Никого из членов группы Лотаром на самом деле не звали — по сути, это было прозвище их терменвокса, совершенно замечательного русского изобретения, издававшего потрясающие звуки, когда исполнитель водил перед ним рукой. Позднее Брайан Уилсон использовал терменвокс в песне «Good Vibrations». Вдобавок в группу «Lothar And The Hand People» входило несколько весьма привлекательных молодых женщин. Как я припоминаю, ни на каких инструментах красавицы не играли, а просто в довольно авангардной манере двигались под музыку, когда она действительно их захватывала.
Одна из величайших музыкальных групп современности давно заслуживала жизнеописания соответствующего масштаба. И вот наконец оно перед вами! В книге, названной им «Наизнанку», бессменный барабанщик бессмертной группы – и единственный постоянный участник всех ее составов – излагает свой личный взгляд на историю всемирно знаменитого коллектива, от психоделического подполья 1960-х годов до стадионных шоу, затяжных мировых турне и тиражей в сотни миллионов пластинок. Книга публикуется в новой редакции, со множеством дополнительных материалов; история группы и различных проектов ее участников доведена до дня сегодняшнего.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.