Inside Out: личная история Pink Floyd - [10]

Просто удивительно, как решение «под влиянием момента» может обеспечить вполне надежный и удобный результат, имеющий долговременные и далеко идущие последствия. «The Rolling Stones» придумали себе название в весьма схожей ситуации. Когда Брайану Джонсу надо было описать группу в «Джаз ньюз», он случайно опустил взгляд и увидел трек «Rollin' Stone Blues» на альбоме Мадди Уотерса. Отсюда пошли десятилетия импровизации, каламбуров и ассоциаций. В нашем случае, когда мы стали одной из штатных групп андеграунда, абстрактность сочетания слов «Pink» и «Floyd» оказалась весьма подходящей, давая смутный намек на некую психоделику, которой в названиях вроде «The Howtin' Crawlin' King Snakes» не было и в помине.

В весьма редких случаях мы покидали Лондон для выступлений, которые действительно окупали наши усилия. По случаю одного события мы играли в большом деревенском доме под названием «Хай пайнс» в Эшере, что в Суррее, а в октябре 1965 года выступили на крупной вечеринке в Кембридже по случаю дня рождения подружки Сторма Торгерсона Либби Дженьюари и ее сестры-близняшки Роузи. Помимо нас в тот вечер там выступали «The Jokers Wild» (где блистал Дэвид Гилмор) и молодой исполнитель фолк-музыки по имени Пол Саймон. Сторм припоминает, что та вечеринка воплощала собой поляризованный раскол поколений. Родители Либби организовали праздник и пригласили туда уйму своих друзей, одетых в строгие костюмы и платья для коктейлей. С другой стороны, друзья Либби и ее сестры, в основном студенты, носили свободные протохипповские одеяния и предпочитали громкую музыку. Вскоре после этого отец Либби, разочарованный молодым Торгерсоном, по сути предложил Сторму банковский чек, чтобы тот оставил Либби в покое, причем навсегда.

Хотя в то время это не было так очевидно, нашим следующим крупным прорывом оказалось выступление в клубе «Марки», состоявшееся в марте 1966 года. До него наша репутация основывалась на сочетании Сида как ведущего вокалиста и интригующими действами свето-звуковой лаборатории при школе Хорнси. Нам никак не удавалось расширить свой репертуар дальше четырех-пяти оригинальных песен, большинство из которых были записаны еще в «Броудхерст-Гарденз» при подготовке демозаписи.

Единственное выступление, которое, возможно, привлекло к нам внимание, проходило в Эссекском университете. На тамошнем пестром балу мы должны были разделить сцену с «The Swinging Blue Jeans», которые действительно там появились, и с Мэриан Фэйтфул, выступление которой было только заявлено — если она сумеет вовремя вернуться из Голландии. Звучало все это не слишком обнадеживающе. В то время мы все еще назывались «The Tea Set», хотя уже должны были производить впечатление перехода к психоделии, поскольку, несмотря на присутствие в нашем репертуаре песни «Long Tall Texan» под аккомпанемент акустических гитар, мы уже использовали «нефтяные» слайды и кинопроекцию. Вполне возможно, что именно благодаря кому-то из участников того бала или последующей молве мы получили приглашение в клуб «Марки».

Приглашение выступить в «Марки» мы расценивали как великую возможность для прорыва в клубную сеть, хотя оказалось, что это выступление задумано как часть события под названием «Приход», совершенно отдельной акции, для которой клуб был снят частным образом. Все происходило в воскресенье днем — определенно в то время, когда ни один постоянный клиент «Марки» появиться там даже не собирался.

Все это событие я нашел в высшей степени странным. Обычно мы играли на ритм-энд-блюзовых вечеринках, где входная плата равнялась цене кружки эля. А здесь мы внезапно оказались исполнителями для «хеппенинга», где с восторгом встречали те самые длинные соло, которые мы вообще-то использовали в качестве набивки для песен во время наших выступлений в клубе «Каунтдаун». Организаторы пригласили нас и дальше участвовать в подобных воскресных акциях в «Марки», которые впоследствии получили название «Спонтанный андеграунд». Это определенно стало весьма счастливой случайностью, ибо иначе мы никогда не встретились бы с Питером Дженнером.

Питер недавно закончил Кембридж, хотя за время своей учебы в университете он никогда не встречался с кем-либо из кучковавшейся вокруг «The Pink Floyd» толпы (что ж, обитатели Кембриджа всегда были разобщены). Он преподавал на факультете социального администрирования Лондонского института экономики, обучая работников социальной сферы социологии и экономике, а также принимал участие в работе студии грамзаписи под названием «DNA». По его собственным словам, Питер был «музыкальным психом», особенно сдвинутым на джазе и блюзе. «DNA» он основал вместе с Джоном Хопкинсом, Феликсом Мендельсоном и Роном Аткинсом для реализации их весьма широкого круга музыкальных интересов: «Мы хотели, чтобы „DNA" стала авангардной штуковиной, имея в виду авангард чего угодно: джаза, фолка, классики, поп-музыки».

В один прекрасный воскресный день в конце академического года Питер разбирался с кипой бумаг и в какой-то момент достиг той точки, когда ему отчаянно потребовалось выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха. От здания института в Холборне он решил направиться к клубу «Марки» на Уордур-стрит, где, как он узнал, проходила какая-то частная вечеринка. Узнал он об этом от одного знакомого по имени Бернард Столлмен, чей брат Стивен заправлял «ESP», претенциозным американским лейблом, поддерживавшим группы вроде «The Fugs», а также вдохновившим Питера и его партнеров на создание «DNA».