Инсбрукская волчица. Книга первая - [2]

Интересно, кто она, как оказалась за этими толстыми стенами и за что попала сюда? Говорит таким тоном, будто не надеется выйти никогда… Что же такое она совершила? Должно быть, её вина посерьёзнее разбоя, за который меня приговорили к десяти годам тюрьмы с постоянными вывозами на тяжёлые работы. Хорошо хоть тюрьма в Дебрецене, не так далеко от дома. Может, и сумею пережить все эти годы – ведь Эрик обещал часто навещать меня.

Сокамерница продолжала лежать все в той же позе, уставившись неподвижным взглядом в какую-то точку над моей головой, и вдруг спросила своим хрипловатым голосом:

– Тебя как звать-то, новенькая?

– Ники. Ники Фенчи, – с готовностью ответила я. – А тебя?

– Анна, – вздохнула сокамерница, – Анна Зигель. Слыхала о такой?

– Нет, – отчего-то смутилась я.

– Хм-м… А я-то думала, что моё имя раструбили на всю Австро-Венгрию… Тебя за что упекли?

– Разбой. Одного ювелира обокрала, на очень приличную сумму.

Анна смерила меня взглядом, будто оценивая, и усмехнулась.

– Ха, ну ты даёшь! А я вот гриль кое из кого приготовила.

– Какой гриль? – не поняла я.

– Как какой? Люди-гриль, слыхала о таком блюде? Я их поджарила… Поджарила… – Анна истерично захохотала, и все не могла остановиться, будто в припадке.

Я смотрела, как она захлебывается от смеха, пока не сообразила:

– Так ты здесь за поджог?

Анна вдруг прекратила смеяться, молча кивнула и проговорила с долей гордости:

– В один прекрасный день я сделала мир чище, зажарила людишек в своей гимназии! За это меня собирались казнить, представляешь?! Вот только шиш им! – Анна потрясла грязным кулачком и по ее лицу скользнула злорадная ухмылка. ─ Я тогда еще несовершеннолетняя была. Вот почему я здесь. Тебе который год?

– Двадцать один уже, – тихо ответила я, – на прошлой неделе исполнилось.

– Да мы ровесницы! – будто обрадовалась Анна. – А откуда ты?

– Вообще-то я из Залаэгерсега, а так – из Будапешта.

– Повезло тебе, – хмыкнув, покивала Анна, – от дома совсем недалеко. А меня вот сначала потащили из Инсбрука в Вену, потом ещё чёрт знает в каких местах держали, пока, наконец, не довезли до Дебрецена. Поверь, это ещё не самое худшее место из тех, где ты могла бы провести свои юные годочки. И вообще, можешь считать, что тебе вдвойне повезло. Сегодня работать не заставят, только завтра погонят, прямо с утра.

– А ты почему не на работе?

– Тебя это так волнует? – бледные губы Анны саркастически искривились, и вдруг она крикнула со злостью: ─ Не твоё дело!

Я пожала плечами.

– Конечно, не моё. Я просто спросила…

Анна ничего не ответила, коротко вздохнула и внезапно поинтересовалась:

– Тебе передачи есть кому носить?

– Да, – уверенно кивнула я. – У меня есть братья и сёстры, они обещали, что не оставят меня.

– Будешь делиться? – с плохо скрываемой жадностью спросила заключённая.

– Буду, – спокойно ответила я.

После этого Анна заметно повеселела, уже не выглядела такой унылой и осунувшейся. Она соскочила с нар и принялась расхаживать по камере, от окна до двери и обратно, насвистывая что-то себе под нос.

А я наоборот, внезапно ощутила, что на меня наваливается жуткая усталость, реакция на то, что мне пришлось пережить за последнее время. Совсем недавно я понятия не имела, что меня ждет и вот теперь оказалась в страшной тюрьме, где мне предстоит провести много лет. Анна продолжала мерить шагами камеру, не обращая на меня внимания, поэтому я скинула башмаки и прилегла на нары.

Когда закрыла глаза, реальность как будто отодвинулась от меня. С закрытыми глазами можно вообразить, что я у себя дома, а вовсе не в сырой камере за толстыми стенами мрачного тюремного замка; и не было ни ареста, ни пыток, ни суда, ни приговора, ни того злополучного аукциона… Я до сих пор не верила, что все это случилось со мной.

Интересно, нашли ли они алмазы? Спросить об этом у Эрика я не решалась, ведь мои письма наверняка читают, и тогда ему несдобровать. А алмазы… Эти алмазы – целое состояние! Сверкающие, огромные, размером чуть не с перепелиное яйцо. Одного такого наверняка хватит, чтобы жить припеваючи и не работать хоть до самой смерти! А вдруг полиция все-таки обнаружила тайник в моей квартире? Нет-нет! Об этом даже думать невозможно!

Мои размышления прервал хрипловатый голос Анны:

– Ты здесь особо не раздевайся – закусают.

– Кто закусает? – не сразу поняла я.

– Клопы. Их тут знаешь сколько? У-у-у… Тысячи, а может и миллионы. Кровопийцы вонючие! Ну да ничего: поначалу, конечно, чесаться будешь, а потом привыкнешь.

– Спасибо за предупреждение, – с плохо скрываемым сарказмом ответила я.

Анна лишь пожала плечами и сообщила:

– Однажды я задумала очистить свою камеру от клопов, и очистила! А они меня за это в карцер упекли!

– Почему?

– Это когда я еще в следственной тюрьме сидела, ─ с удовольствием человека, который слишком долго молчал, принялась рассказывать она, ─ очень уж там клопов много было. Жирные, злющие, кусачие – страсть! Ну я и придумала, как от них избавиться. Растеребила свой матрас, разбила лампу и… того… Он мигом загорелся… Светло стало, точно днём!

Глаза Анны блеснули, она расхохоталась и долго не могла остановиться, все смеялась и приговаривала: «Поджарила их, поджарила!»