Иноземцы на русской службе - [29]

В июле флотилия Роде атаковала еще один купеческий караван, шедший из Гданьска с грузом ржи. В караване было семнадцать кораблей, и ни один из них не ушел. Когда в Гданьске узнали о происшедшем, городской совет решил организовать против Роде специальную экспедицию.

Польские корабли, выйдя из Гданьска, направились к Борнхольму. Когда остров показался на горизонте, навстречу польским кораблям вышел датский флот. Польский и датский адмиралы съехались в лодках для переговоров. Датский адмирал подтвердил, что суда Роде были в порту Борнхольма, но накануне ушли, взяв курс на Копенгаген. Польский адмирал заявил о данном ему приказе преследовать Роде, и датчанин предложил свои услуги в качестве «гаранта безопасности экспедиции в территориальных водах Дании». Он даже вызвался эскортировать польские суда «во избежание недоразумений». Ведь поляки, хотя и не находились в состоянии войны с Данией, были союзниками шведов, а с ними датчане воевали. Всякое могло случиться, поэтому такая мера предосторожности вовсе не показалась полякам излишней.

Гданьские охотники за пиратами двинулись к Копенгагену, и датчане пошли следом. Но когда суда обеих флотилий оказались в непосредственной близости от копенгагенской гавани, датский адмирал внезапно приказал открыть огонь и буквально загнал поляков в порт датской столицы, где их суда, как принадлежащие государству — союзнику шведов, были немедленно арестованы, а команды объявлены пленными.

Несколько дней спустя сидевшие под арестом поляки в бессильной злобе наблюдали за тем, как совершенно открыто в порт вошли два корабля из числа принадлежавших Карстену Роде; они были нагружены товарами, привезенными на продажу. Оказалось, что маневр датчан адмирала был согласован с Роде — пока поляки «шли по его следу», он спокойно отсиживался в гавани Борнхольма, а узнав о крахе экспедиции, охотившейся за ним, прибыл в Копенгаген, чтобы продать добычу и насладиться унижением своих врагов.

К сентябрю 1570 года под командой Роде было уже шесть вооруженных судов с полностью укомплектованными экипажами. Дерзость Роде, стремительный рост его сил уже не на шутку беспокоили шведскую корону. Против «московитских пиратов» повели охоту, пытаясь загнать их в ловушку и уничтожить. Раз шведы настигли флотилию Роде и сумели даже потопить несколько его судов, но «русскому адмиралу» удалось прорваться к Копенгагену и укрыться в его порту, под защитой пушек короля Дании.

Неприятности у Роде начались с совершеннейшего пустяка, с событий, к нему никакого отношения не имевших. Как-то раз к берегу датского острова Горе, возле Готланда, пристал швертбот с десятком шведских пиратов, заплутавших в тумане. Шведы думали, что они высадились на шведской территории, на острове Оленд, и ошибку свою осознали лишь после того, как, предъявив местным властям каперское свидетельство, выданное шведской короной, в ответ услышали, что арестованы, так как находятся на датской территории. Посадив экипаж швертбота под замок, комендант острова Горе двух офицеров, командовавших шведами, отправил на Борнхольм, в распоряжение тамошнего наместника.

В это время на Борнхольме стояла пинка «Der Hase» («Заяц»), из флотилии Карстена Роде, капитаном на которой был Клаус Гозе. С этим судном вышло досадное недоразумение: когда корабль Гозе рыскал по морю, на него наткнулся корабль датского военного флота под командой капитана Иоахима Нифунда. Невзирая на «каперское свидетельство», выданное союзником датской короны русским царем, Нифунд высадил на борт «Зайца» часть своей команды, капитана Гозе и его людей запер в трюм и отконвоировал пинку на Борнхольм. Здесь борнхольмский наместник и адмирал датской флотилии «восстановили справедливость». Казалось, инцидент был исчерпан, но обозленный капитан Клаус Гозе, которого продержали в вонючем трюме почти две недели, решил жаловаться на Нифунда и собрался отправиться в Копенгаген. Этой оказией решили воспользоваться, чтобы отправить в столицу пленных.

Гозе распорядился принять на борт шведов, которых доставили закованными в кандалы. Их разместили на верхней палубе, и вскоре пинка вышла в море. Ночью, когда вся команда, кроме вахты, спала, шведы сумели снять цепи и напали на членов экипажа пинки, действуя тем, что подвернулось под руку. Плотницким топором они зарубили штурмана, рулевому проломили череп багром, а третьего вахтенного выбросили за борт, после чего бросились в капитанскую каюту, где спали Гозе и его лейтенант Шуце, ранили и связали обоих, а затем, вооружившись найденным в каюте оружием, загнали команду под палубу и задраили люки. Чтобы Гозе и Шуце не попытались повторить их номер, шведы забили клиньями дверь в каюту и вплотную к ней придвинули две заряженные пушки «барс».

Когда они пристали к берегу Померании, экипаж пинки именем герцога Штеттинского и Померанского был взят под арест. Решено было созвать международную комиссию для решения «вопроса Роде». В Померанию съехались представители Швеции, Франции, Польши, Дании, Саксонии, города Любека и некоторых других. В это же время начались переговоры между Данией и Швецией, на которых среди прочего был поднят и вопрос о пиратстве. Арест «русских пиратов», пользовавшихся покровительством датской короны и получивших вооружение от брата датского короля, давал лишний козырь в руки шведских дипломатов. Поэтому датчане поспешили заявить, что «московитским каперам» помогали лишь отдельные чиновники — такие, как, например, борнхольмский наместник Киттинг, коим двигали «своекорыстные интересы». Они клялись, что наместник будет наказан за своевольство, а против пиратов будет поведена самая беспощадная борьба.