Иной - [3]

— Идем с нами в храм Ингларна, — пригласил верховный жрец. Двое его собратьев приготовили ритуальные золотые оковы. — Этой ночью вы заплатите последнюю земную дань уважения вашему господину на его погребальном костре. Наутро вы пройдете через огонь и присоединитесь к нему в Благословенном Дворце Ингларна.

— Разумеется, — улыбнулся Кейн. В данное время коридор за пределами его апартаментов был пуст, если не считать жрецов. В священные ритуалы не принято вмешиваться.

Шея верховного жреца хрустнула со звуком не громче его изумленного вздоха. Кейн отшвырнул его труп столь же небрежно, как бросает куклу ребенок, и его ладонь нанесла смертельный удар по шее второго жреца, в то время как тот стоял, выпучив глаза, не в силах поверить в происходящее. Третий жрец развернулся к двери, набирая воздух для крика; легким прыжком Кейн настиг его, и стальные пальцы задушили крик вместе с жизнью.

Хаин зашлась в истошном вопле ужаса.

Времени на разъяснения не было. Удар Кейна с почти убийственной силой тряхнул ее голову. Задержавшись лишь затем, чтобы приторочить за спину меч, Кейн завернул бесчувственную девушку в свой плащ, и, словно тень, выскользнул из дворца.

* * *

Кейну позволили бежать темнота и первозданный хаос, ведь смерть короля потрясла город. Это, а также то, что святотатство Кейна представлялось совершенно немыслимым, стало причиной, по которой подневольные традициям обитатели Андалара оказались не способны среагировать на такое чудовищное преступление сразу.

Кейн достиг городских ворот раньше, чем Хаин окончательно пришла в сознание, и раньше, чем известие о его возмутительном поступке насторожило сбитую с толку стражу на стене. Он ускакал бы за границы Андалара прежде, чем организуют преследование, но лесные тропы коварны ночью, и хотя Кейн видел в темноте, конь его этого не умел.

Кейн выругался и отослал своего спотыкающегося хромого коня в темноту. Возможно, ложный след собьет с толку погоню, дав Кейну время, достаточное для успешного побега. Похоже, Хаин все еще была в шоке, — от его кулака или святотатства, — во всяком случае, когда Кейн спешился, она последовала за ним молча.

Они шли сквозь цепкую тьму нескончаемо долго, — Кейн подстраивал свой шаг под шаг Хаин, — до тех пор, пока, наконец, беззвездный древесный кров не начал разъедать налет серости.

Где-то впереди слышался глухой шум воды, и ощущалось дыхание холодного тумана. В серости предрассветных сумерек они брели к краю ущелья. Кейн замедлил шаг, гадая, как достичь реки внизу. Он вел кампании вдоль границ владений города-государства, и имел ясное представление о своем местонахождении, хотя и не узнавал этого участка леса.

Хаин понуро съежилась на валуне, наблюдая, как Кейн рыскает по окутанному туманом эскарпу.

— Мы отыщем путь вниз, как только рассветет, — заверил он ее. — Здесь стремнина, но когда мы пройдем вниз по реке, она станет достаточно спокойной для плавания на плоту. Мы свяжем плавник и выплывем за границы Андалара раньше, чем эти дураки догадаются, где нас искать.

— Кейн, Кейн, — в отчаянии застонала Хаин. — Ты не можешь бежать. Ты даже не знаешь, какой грех собираешься совершить. Кейн, это НЕПРАВИЛЬНО!

Он с раздражением бросил на нее сердитый взгляд, который она, — в полутьме, — могла почувствовать только по его тону. — Хаин, я прожил так долго не для того, чтобы окончить свою жизнь в каком-то жреческом ритуале. Пускай эти дураки сжигают живых вместе с мертвыми, раз того требуют традиции. Мы же с тобой посмеемся в землях, где неизвестно королевство Андалар.

— Кейн. — Она встряхнула гривой цвета полуночи. — Ты не понимаешь. Ты чужой. Ты НЕ СПОСОБЕН понять.

— Я понимаю, что ваши обычаи и священные законы — фальшивый и пустой спектакль. И понимаю, что я люблю тебя. А ты любишь меня.

— О, Кейн. — Лицо Хаин исказилось. — Ты презираешь наши законы. Ты презираешь наших богов. Но ты же должен их понимать.

— Хаин, если ты действительно желаешь умереть ради вящей славы мужа, чье старческое прикосновение внушало тебе отвращение…

— КЕЙН! — Ее крик пронзил его насмешку. — Это ГРЕХ!

— Как и супружеская неверность в некоторых общественных структурах, — засмеялся Кейн, стараясь добиться перемены ее настроения.

— УСЛЫШЬ меня! То, над чем ты глумишься, — часть меня.

— Конечно.

— Андалар — древнейший город мира.

— Один из богатейших, соглашусь с тобой, — но далеко не древнейший.

— Кейн! Как мне заставить тебя понять, когда ты лишь глумишься надо мной!

— Извини. Продолжай, пожалуйста. — Кейну показалось, что он видит тропу, которая, возможно, ведет вниз, но он не был уверен, слишком густым был туман.

— Андалар построен Ингларном на заре мира. — Казалось, она декламирует катехизис.

— И Андалар почитает Ингларна по сей день, — подсказал ей Кейн. Местные боги, почитаемые высшими божествами, нередко встречаются в изолированных районах вроде этого.

— Когда Ингларн в Фонтане Пламени отбыл в Рай по Ту Сторону Солнца, — декламировала Хаин, — он оставил частицу своего священного огня во плоти королей Андалара.

Кейн слышал обрывки этой легенды. Но с тех пор он давно потерял интерес к бесчисленным вариациям мифа о солнечном божестве.