Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 - [25]

Действительно же важным, свидетельствующем о несомненном приближении реформирования политической системы страны, стал иной акт: постановление ЦИК СССР от 14 апреля о введении нового высшего почетного звания — Героя Советского Союза, заменившего существовавшее перед тем и очень схожее по названию — Герой Труда, установленное в июле 1927 г. и присваивавшееся трудящимся за особые заслуги в области производства. Новое звание не только подменяло уже в своем названии труд как главную обязанность работоспособных граждан, служением Отчизне, стране. Ко всему прочему, оно и открывало эпоху героизации, возвеличивания подвигов. Потому-то первыми Героями Советского Союза стали не рабочие и шахтеры, трактористы и колхозники, а беспартийные полярные летчики: М. В. Водопьянов, И. В. Доронин, Н. П. Каманин, С. А. Леваневский, А. В. Ляпидевский, B. C. Молоков, М. Т. Слепнев, спасшие во льдах Чукотского моря участников арктической экспедиции и экипаж «Челюскина».

Тем временем советская дипломатия продолжала делать все возможное, дабы ускорить создание оборонительного Восточного пакта. Добивалась этого, несмотря на те негативные события в Европе, которые вынудили пересмотреть первоначальный состав блока, предусматривавший обязательное участие в нем — по мнению Парижа и Москвы — Чехословакии и Польши, и только Москвы — еще и стран Прибалтики.

«Начальник государства» и «первый маршал» в первые годы независимости Польши, а теперь по должности всего лишь военный министр, но, как и прежде, высший авторитет в стране Юзеф Пилсудский всегда стремился проводить политику «качелей», попеременного сближения то с Берлином, то с Москвой. После подписания 25 июля 1932 г. трехлетнего договора с Советским Союзом о ненападении он счел своевременным и необходимым добиться 26 января 1934 г. аналогичного в принципе соглашения, но уже сроком на десять лет, с Германией. Оно предусматривало отказ двух стран от пересмотра границ и применения силы для разрешения территориальных споров, прежде всего наиболее острого из них, по проблеме Польского (Данцигского) коридора.

Предоставляя некоторые, как оказалось, чисто иллюзорные гарантии Польше, это соглашение нанесло ощутимый удар по той системе коллективной безопасности, создания которой добивались Франция и СССР. Посетивший в феврале Москву министр иностранных дел Польши Юзеф Бек прямо заявил Литвинову, что «он не видит в настоящее время опасности со стороны Берлина или вообще опасности войны в Европе». В записи беседы, предназначенной узкому руководству, Литвинову пришлось констатировать: «Налицо, несомненно, серьезный поворот в ориентации политики Польши. Вряд ли Польша могла бы брезговать нашим сотрудничеством и в то же время отдаляться от Франции, не получив откуда-либо новых гарантий или обещания гарантий»25. Не смог изменить позицию Пилсудского и Бека и визит в Варшаву в апреле министра иностранных дел Франции Луи Барту.

Вскоре не менее тревожные сообщения стали поступать из Прибалтики. 12 марта премьер-министр Эстонии Карл Пятс совместно с военным министром совершил государственный переворот. Для начала просто узурпировал власть в стране, а несколько позже «оформил» диктатуру роспуском государственного собрания (парламента), запретом деятельности всех партий, кроме созданного для поддержки своего авторитарного режима Изамаалита (Отечественного союза), и, как апогей переворота, провозгласил себя регентом государства. Три месяца спустя схожий до деталей переворот произошел и в Латвии. Там 15 мая премьер-министр Карл Ульманис, также опираясь на армию и ее главнокомандующего Балодиса, установил личную диктатуру, вскоре ликвидировав все демократические свободы, распустил сейм (парламент) и политические партии. Явно прогерманские настроения как Пятса, так и Ульманиса заставили Москву серьезно усомниться в возможности присоединения Эстонии и Латвии к Восточному пакту.

М. М. Литвинов блестяще воспользовался кризисной ситуацией и поспешил избавиться от своих давних противников в НКИДе, не очень и скрывавших старые прогерманские настроения. Опираясь на решение ПБ от 15 августа 1933 г., предусматривавшего ликвидацию в наркоматах коллегий26, он сумел добиться 10 мая освобождения от должностей двух своих заместителей, Г. Я. Сокольникова и Л. М. Карахана, курировавших соответственно дальневосточные и ближневосточные страны27. Временно он смирился с сохранением на посту заместителя только Н. Н. Крестинского.

Тогда же Литвинов сумел завершить и очень важную для него и политики узкого руководства смену полпредов в ключевых для создания Восточного блока европейских столицах. В Берлин был переведен Я. З. Суриц из Анкары, в Варшаву — Я. Х. Давтян из Афин. Полпредом в Праге стал С. С. Александровский28, а в Париже после смерти В. Г. Довгалевского утвердили В. П. Потемкина, перед тем занимавшего тот же пост в Риме.

Кадровые перемещения, проведенные по инициативе Литвинова, явно подтверждали то доверие, которое узкое руководство выражало и ему лично, и тому, как именно он проводил в жизнь новый внешнеполитический курс. Вместе с тем твердые действия наркома способствовали укреплению позиций Москвы на международной арене. Далеко не случайно именно тогда решительно поменялось отношение Малой Антанты к идее Восточного пакта.