Иной мир: Маришка - [2]

Тот день я помню хорошо, потому что именно тогда проявилась вся моя сущность…

* * *

Руссия. 1997 г. Город Саратов. Детский дом N206.

— Маришка, за мной, — коротко скомандовала Мария Ивановна.

С нами разговаривали только посредством команд. Сидеть, молчать, стоять, спать, есть. Невыполнение каралось хорошей затрещиной. Я отложила книгу. Недавно научившись читать, я открыла для себя доселе невиданный мир и сейчас с жадностью его постигала. Мне вообще всё новое давалось легко и свободно. Я всё схватывала на лету и, если было нужно, могла повторить слова учителя слово в слово.

Меня отвели в холодную и сырую ванную. Запах хлорки здесь не выветривался никогда.

— Раздевайся.

Обычно нас мыли раз в неделю и по две-три зараз. Я разделась и залезла в ванну. Марьивановна, как мы её звали за глаза, включила горячий душ и стала с невероятной тщательностью меня мыть. Обычно такой заботы от неё не дождёшься. Прошлась раз мочалкой и считай, что помыла. Сейчас она тёрла меня, словно желая содрать с меня кожу. И, о чудо, даже использовала не обычное хозяйственное мыло, а необыкновенно душистое и пахучее. Даже голову вымыла мне шампунем, чего до этого дня не делала никогда. Всё это она проделывала молча. Потом меня тщательно вытерли и выдали одежду. Одежда была новая, что тоже было для нас большой редкостью. Секонд-хенд был нашим главным и единственным поставщиком одежды. И даже если тебе доставалась с виду новая вещь, никого не удивляло, если где-то на ней были вышиты чужие инициалы или стояло еле заметное пятно. Но сейчас, беря в руки одежду, на которой ещё сохранились магазинные ярлыки, я поняла, что это куплено специально для меня. К чему все эти приготовления, я знала прекрасно. Не я была первой и, скорее всего, не я буду последней. Меня готовили и украшали как главное блюдо к столу гурмана. Красивые трусики, все из кружевных вставок, явно не предназначенные для повседневного ношения. Под стиль к ним небольшой топ, чтобы сделать меня в нём сексуально соблазнительной, а всё остальное, наоборот, было подобрано так, чтобы подчеркнуть мою детскость и невинность. Белая блузка и свободная юбка с гетрами. Всю картину дополнили красивые сандалии. Меня расчесали и аккуратно уложили мои короткие волосы в небольшое каре.

Блюдо готово!

Кабинет директора встретил меня слабым ароматом его дэнима, запахом сигарет и негромкой музыкой.

— Заходи, садись, — сказал директор.

У него наверняка было имя и отчество, но мы всегда звали его Директор. Он сидел, вальяжно откинувшись в кресле, с аппетитом рассматривая меня. Наверняка, предвкушал предстоящее удовольствие и смаковал каждую минуту промедления.

— Мне сказали, что ты хорошо учишься, — сказал он.

Я кивнула.

— Хорошая учёба заслуживает поощрения, — заметил он. — И я готов сделать для тебя многое.

Я молча смотрела на него, никак не выражая своего отношения к его словам.

— Тебе понравилась новая одежда? — спросил он.

— Да, — тихо сказала я.

— Вот видишь. Это только первый подарок. Если захочешь, у тебя будет много новой одежды, много игрушек и сладостей. А взамен от тебя потребуется только небольшая покорность и терпение… Ну и, конечно, хорошая учёба.

Он пододвинул ко мне лежащую у него на столе коробку с конфетами.

— Бери… угощайся, — предложил он.

Я робко взяла одну конфету и положила её себе в рот. Раскушенная, она излилась мне в горло резким, жгучим напитком. Я поперхнулась.

— На, запей, — заботливо предложил он, пододвигая мне кружку с чаем.

Я взяла чай и хлебнула. Он отдавал странноватым привкусом, но я подумала, что это из-за конфеты. Директор сидел и смотрел на меня. Моя голова стала кружиться, а предметы потеряли чёткость. Мысли стали путаться.

— Скажи, ты любишь подарки? — спросил директор.

— Да, — вяло ответила я.

— А хочешь есть конфеты каждый день?

— Да.

— Тогда, может быть, ты окажешь мне небольшую услугу?

— Да, — машинально, ответила я.

— Иди сюда, — позвал он меня.

Я безвольно встала и подошла к нему. Он усадил меня на колени. Полная расслабленность охватила моё тело. Тепло разливалось изнутри, делая всё происходящее нереальным и далёким. Он что-то шептал мне на ушко, насчёт того, как он меня любит и как хочет подарить мне весь мир, а взамен, я должна дать ему такую незначительную малость, что о ней даже и упоминать стыдно. Его руки стали гладить меня. Блузка, словно сама собой расстегнулась, а задранная юбка явила его взору мои трусики. Он задышал часто и взволнованно. Внизу, в его штанах, наметилось напористое движение.

А со мной начинало твориться что-то странное. Одурманенная человеческая сущность отступала в сторону, давая дорогу зверю, живущему у меня внутри. Я склонилась к его шее и уловила пульсацию его вены. Он воспринял это как мою благосклонность к тому, что делал он, и не почувствовал надвигающуюся опасность. А мои губы уже ласкали его шею, ощущая аромат его крови, я, как и он, предвкушала торжество и удовольствие предстоящего пиршества. Мои мысли перестали путаться и стали идти ровно и плавно, может быть, потому что, наконец, всё человеческое во мне окончательно отступило в сторону, и я превратилась в зверя. Я сидела боком, и это было неудобно ни мне, ни ему. Я ловко развернулась и села на него верхом.