Иностранный легион - [57]

Жизнь легионеров на постах

Нередко с окончанием «колонны» связь легионеров с внешним миром утрачивается на неопределенный срок. По словам русского легионера, «постовики без цепей прикованы к своему детищу». Здесь легионер находится в безвыходном положении: он вынужден отчаянно драться за Францию и за свою жизнь. Сдаться он не может, т. к. враги легионеров в плен не берут, а если берут, то только для того, чтобы над ними поиздеваться. Бежать же с поста очень тяжело: кругом бродят враги, даже языка которых ты не знаешь, так что находишься меж двух огней: с одной — легионное начальство, с другой — враждебно настроенные туземцы. Так что побег с такого поста заранее обречен на неудачу — тебя или убьют туземцы, или догонят свои же и заставят за дезертирство служить несколько лишних лет или посадят в военную тюрьму. Жизнь на постах, которую русские легионеры метко прозвали «великим постом», т. к. продолжается она здесь от 3 месяцев до полугода — нечеловеческая, животная. При этом опасностей ничуть не меньше, чем в «колонне». Ежесекудно легионер подвергается опасности быть убитым во время вражеской атаки, которые зачастую блокировались многочисленным противником на долгие месяцы. Кроме того, представители некоторых племен, особенно марокканских, соревновались между собой в меткости, даже в темноте снимая выстрелами часовых-легионеров. По письмам легионеров, на посту, когда опасность кругом, в Легионе, в отличие от других подразделений, почти не стирается разница между простым легионером и начальниками, например, теми же сержантами, а гнет дисциплины не переходит в чувство инстинктивной солидарности. О них русские легионеры высказываются так: «Сержант — бич легионера». Отсутствие понимания легионным начальством простого легионера даже в такие моменты вызывало, например, такую реакцию, выраженную в одном из писем: «Скверное отношение начальства, старающегося окончательно убить в легионере еще остающиеся в нем признаки человека и его самолюбия, доводят его до такого положения, когда он действительно становится похожим на животное».[350]

Русские легионеры в Рифской и Сирийской кампании 1925–1926 гг.

Тяжелейшим испытанием для русских легионеров стала рифская война 1925–1926 гг. в Марокко. Она была подготовлена французскими и испанскими монополистическими кругами, видевшими в Марокко сырьевую базу и стремившимися к захвату этой страны под разными гуманными предлогами, одним из которых была помощь марокканскому султану, которого-де многие племена не признавали за своего правителя. Правда, султан тогда ничем реально не правил, а всем заправляли колонизаторы. Кроме того, к агрессии против рифов французов подталкивала мысль, что успех их сопротивления может привести к восстанию во всех их североафриканских владениях. С другой стороны, Франции не нравилась активность в этом регионе других европейских держав, особенно Испании, а также Великобритании и Германии.[351] Начиная с 1919 г. русские легионеры прошли через все бои в Марокко. Именно на эту страну приходится две трети всех потерь русских в Легионе того времени. Огромные потери понес Французский иностранный легион в борьбе против Рифской республики, организованной со столицей в городе Адждире знаменитым берберским ученым-арабистом Абд-эль-Керимом, начавшим борьбу против европейских колонизаторов с разгрома в сентябре 1921 г. 20-тысячной испанской армии, в том числе и печально знаменитого Испанского иностранного легиона, бежавшего до самой Мелильи. С этого момента по всей стране развернулось национально-освободительное движение против французских и испанских завоевателей. Испанцы с начала ХХ века неустанно атаковали земли воинственного берберского племени рифов, но всякий раз бывали с позором разбиты. Французы же к их землям подбирались постепенно, захватывая территории примыкавших к ним племен. В случае восстаний всегда у них под рукой были полки Иностранного легиона. Их командирам были даны следующие официальные инструкции-наставления «для боевых действий экспедиционных отрядов»: «Все репрессии должны проводиться немедленно и сурово. Нельзя останавливаться перед сожжением деревень и посевов, т. к. опыт показывает, что великодушие истолковывается как слабость и побуждает марокканцев к новым нападениям».[352] Кроме того, особым приказом начальникам легионных частей рекомендовали, дабы подорвать возможность сопротивления непокоренных или восставших племен, уничтожать их скот. И вот весной 1924 г. они захватили у рифов внезапным ударом долину реки Уэрглы, имевшую для них стратегическое значение, т. к. здесь ими выращивалось до 90 % зерна.[353] Поэтому у рифов неизбежно должен был начаться голод, и им ничего не оставалось, как попытаться силой вернуть захваченное французскими грабителями. В апреле 1925 г. рифы атаковали французов по всей долине Уэрглы. За год легионеры и «цветные» войска настроили здесь оборонительные посты, которые, как надеялось французское командование, не пропустят рифов в глубь Марокко. Но мощным ударом рифы пробили оборону французов, блокировав не менее 60 укрепленных постов, многие из которых охранялись легионерами, в т. ч. русскими. Многие из этих постов были взяты штурмом, а оборонявшиеся — перебиты.