Иностранный легион - [21]

Этот же батальон принял не менее блестящее участие в операциях у Суассона B0 мая и теперь 2 сентября, где он выявил те же качества и ту же жертвенность, сражаясь беспощадно, в целях удержания за собой раз взятой территории и захватывая у неприятеля многочисленных пленных и материальную часть»[158] Этот же источник описывает прорыв линии Гинденбурга 14 сентября 1918 г. во время атаки на северо-востоке плато Лаффокс: «В ночь с lB-го на 14-е сентября батальон оставляет свое бивачное расположение, занимающееся им со времени блестящего боя 2 сентября. Его новое назначение состояло в том, чтобы, выдвинувшись из резерва в 1-ю линию боевого порядка своей бригады, занять участок между Иностранным легионом и 12-м батальоном Мальгашских стрелков справа. Боевая задача батальона заключалась в овладении весьма сильно укрепленного неприятельского узла сопротивления, который представлял значительную опасность для наступления всего отряда. После захвата на фронте этого узла двух траншей необходимо было штурмовать Шато де ля Мотт и, овладев последним, привести его в состояние обороны. В назначенный день и час 1-я рота батальона Русского легиона бросилась в атаку, со своей обычной стремительностью, поддерживаемая следующей за ней в расстоянии 150 метров 2-й ротой. В своем безграничном порыве первая атакующая волна захватывает траншею «Россиноль», почти мгновенно преодолевая вторуюю промежуточную траншею, и овладевает штыковым ударом, соединенным с действием ручных гранат, траншеей «Ав». Этому действию в широкой мере помог отряд, направленный на отметку 82,41, где находился немецкий блокгауз, отбивающийся от нападающего неприятеля всеми своими минометами и пулеметами, прикрытыми бетонными убежищами. Очистив от неприятеля захваченные траншеи, Русский легион продолжил свое наступление и, опередив заградительный огонь своей артиллерии, стремительным штыковым ударом овладевает последним предметом своих действий — Шато де ля Мотт. Быстрота действий русских легионеров была такой, что немцы не успели оказать им сопротивления и в руки атакующих попало много пленных, пулеметов и разных предметов боевого снабжения. Все эти действия были проведены так блестяще и с такой безоглядной стремительностью, что потери батальона были относительно весьма незначительны: всего 9 убитых и 25 раненых. Но впечатления от этих побед в значительной мере увеличили и без того славную боевую репутацию, которую стяжала себе доблестная фаланга русских легионеров в 1-й Марокканской дивизии».[159] Таким было донесение 26 октября своему начальству генерала Догана о доблести русских легионеров. На этом же донесении имеется следующая отметка генерала Жерарда, командующего 8-й французской армией, в подчинение которому входила Марокканская дивизия и русские легионеры: «С апреля 1918 г., времени окончательного развертывания, батальон Русского легиона, вошедший в состав 1-й Марокканской дивизии, давал неоднократные доказательства самого лучшего своего поведения в различных операциях, в которых ему приходилось принимать участие. Качества, которые делали из этой части войск в руках ее начальников весьма ценный боевой инструмент, отмечены в мотивах представления батальона к награде, полученной этой частью 30 сентября 1918 г. При этих условиях желательно оказать содействие к дальнейшему укомплектованию русскими контингентами этого батальона, входящего в состав 1-й Марокканской дивизии. 29 октября 1918 г.». Такого же мнения о качествах русских легионеров был и главнокомандующий французскими войсками маршал Петэн в октябре 1918 г. Надо отметить, что лучшие французские награды — Военный Крест с серебряной звездочкой, именное знамя с пальмами, фуражиры — Русский легион заслужил за каких-то полгода, когда Иностранный легион заслуживал эти награды долгие годы. Это говорит о том, Русский легион был самым лучшим подразделением французской армии. При этом общие потери русских легионеров в период битвы за линию Гинденбурга были внушительными. По свидетельству французских офицеров, во время ожесточенных боев 2-14 сентября 1918 г. на линии Гинденбурга гибнет рядом с простыми русскими легионерами «доблестный врач батальона Клейман, Георгиевский кавалер, протоиерей Богословский». На тот момент ему было 60 лет, и он имел право свободно уехать в Россию и уйти из армии, но он «считал своей священной обязанностью участвовать в сражении и напутствовать шедших в атаку крестным благословением».[160] Обескровленную Марокканскую дивизию и Легион вновь отвели на доукомплектование, и только 15 октября 1918 г. их снова двинули в бой. Проблему доукомплектования Русского легиона решили за счет перевода туда русских из Иностранного легиона. Так, к 1 ноября 1918 г. Русский легион пополнили, согласно разрешению французского военного министра, 152 бывших русских солдата из Иностранного легиона. Это была крайняя мера французского командования, чтобы спасти обескровленный Русский легион, поскольку обычно до истечения 5-летнего контракта выхода куда бы то ни было из Иностранного легиона не было. В это время слава Русского легиона была настолько велика, что в него добровольно записывались даже бывшие русские рабочие-революционеры. В итоге численность 1-го батальона Русского легиона удалось не только сохранить, но и даже немного увеличить. К 1 ноября 1918 г. она составляла 564 человека.