Иностранный легион - [20]
Перед началом атаки легионеров на Русский легион немцы обрушили весь огонь своей артиллерии на этом участке фронта. По свидетельству капитана Смирнова, «хаос был невообразимый. Мы были в ужасе, казалось, что сам воздух дышал огнем…» Русские легионеры настолько быстро бежали к вражеским позициям, что обогнали барражный огонь французской артиллерии и ворвались во вражеские траншеи.[151] Надо сказать, что Русский легион двигался «волнами»: впереди шла 1-я рота, а за ней на отдалении 150–200 метров двигалась 2-я рота. При этом быстрота продвижения русских легионеров была строго рассчитана, т. к. перед ними двигалась волна огня французской артиллерии. Скорость продвижения орудийного огня была такой: первые 200 метров немецкой обороны — за 2 минуты и далее — 100 метров за 5 минут.[152] По воспоминаниям участников того боя, «передать эти страшные минуты сейчас трудно, но нельзя не запомнить то беззаветное геройство, которое вновь проявил русский солдат; казалось, было невозможно подняться во весь рост под тучей пуль, среди сплошных разрывов снарядов, буквально падавших кругом на расстоянии 10 метров. В пыли никто не видел друг друга, каждый был предоставлен сам себе и должен был подняться лишь волей личного порыва».[153] Печально знаменитый редут № 8241, погубивший немало жизней людей Иностранного легиона, пал от атаки всего 10 русских легионеров из 1-й роты Русского легиона.[154] При овладении линий траншей и самого Шато де ля Мотт произошла отчаянная рукопашная схватка с прусскими гвардейцами — специально отобранными двухметровыми великанами. Надо отметить, что Русский легион овладел Шато де ля Мотт на полтора часа раньше установленного французским командованием срока.[155] Во время этого боя особенно отличился будущий Маршал СССР Родион Малиновский, солдат 1-го класса. В приказе французского командования его действия были озвучены так: «Этот отличный пулеметчик, не обращая внимания на опасность, под сильнейшей бомбардировкой стрелял по группам противника, оказавшего сильное сопротивление».[156] 16 сентября 1918 г. линия Гинденбурга была окончательно прорвана. Марокканская дивизия, Иностранный и Русский легионы буквально прогрызли линию обороны противника, где на каждый квадратный метр земли приходились десятки килограммов взрывчатых и отравляющих веществ. Платой за это стала потеря Марокканской дивизией и Легионом 8B офицеров и более 4 тысяч солдат. Русский же легион в ходе битвы за линию Гинденбурга лишился в общей сложности 109 человек.[157] Общие потери Марокканской дивизии только за период с 26 апреля по 16 сентября 1918 г. составили B тысячи офицеров и унтер-офицеров и 14 тысяч солдат. Учитывая то, что всего в Марокканской дивизии было четыре полка, причем полк Французского иностранного легиона в большинстве случаев был на острие вражеского удара, то за этот срок легионеры потеряли не менее 750 офицеров и унтер-офицеров, а также B,5 тысячи солдат… Если учитывать то, штат Легиона составляли около B тысяч человек, то картина получится невеселая: если даже брать узкий срез боев периода с 26 апреля по 16 сентября 1918 г., то есть меньше, чем полгода, то выйдет, что шансов уцелеть там почти не было… Обещанная награда была все-таки дана 1-му батальону Русского легиона французским главнокомандующим Петэном, который B0 сентября 1918 г. удостоил его очень почетного права во французской армии ношения особого отличия — аксельбанта или «фуражира» на левом плече, который имели очень немногие подразделения Франции, включая Иностранный легион. Русский легион, как наиболее отличившаяся при прорыве линии Гинденбурга воинская часть, был награжден самим генералом Доганом. На его знамя был приколот Военный Крест с пальмой на ленте. «Награда эта, — как говорит Доган, — напоминает не только о прекрасной боевой постановке батальона Русского легиона, выполненной им 2 сентября, но и о всех героических делах, в которых батальон принимал участие в апреле 1918 г. Батальон особо отобранных людей, непримиримая ненависть которых к врагу, в соединении с полным презрением к смерти, воодушевляет все их действия, проявляет редкую храбрость в течение боевых операций на Сомме с 26 по B0 апреля 1918 г., содействуя своим героическим сопротивлением и ценой больших потерь остановке продвижения неприятеля на Амьен.
