Иностранец в Смутное время - [50]
«Эй, вы что, уезжаете?» — пожилая горничная в белом халахе перехватила его в пути.
«Да, срочно вынужден улететь».
«Но так же нельзя, милый человек! Я должна вашу комнату посмотреть — все ли в порядке. То есть вы должны мне ее сдать!» Злой, но послушный, он вернулся с нею в комнату. Она отворила шкафы, заглянула в ванную. Смотрела, чтоб он не забыл свои вещи? Или чтоб не унес собственность отеля?
«А журналы вы что, забыли?»
«Тяжело тащить с собой. Выбросьте или прочтите, если хотите. Там моя повесть».
«Новые? Ну как же можно выбрасывать!» — горничная прижала журналы к груди. Вместе они заторопились к лифтам.
«Вы нас покидаете? — сказала дежурная по этажу, красивая и толстая за своей конторкой-кафедрой. — Собирались же долго жить. Номер вам еще на две недели забронирован».
«Увы, служба».
«Я вызову вам такси, — сказала дежурная. — Вам в Шереметьево-2?»
«В Шереметьево-2», — согласился он. Поставив сумку на пол у конторки дежурной, сделал несколько кругов в полутемном зале. Обнаружил, что вспотел холодным потом волнения. Попытался вспомнить, когда впервые стали появляться у него эти поты. В середине восьмидесятых. Вместе с болью в груди? Раньше.
«Такси подъедет через десять минут к главкому входу. Последние цифры 37–42. Назовите ему номер вашей комнаты… Да погодите еще спускаться. Минут через пять спуститесь».
Он отнес сумку к креслам в центре зала и сел. Встал. Сделал пару кругов по темному залу. Снял капитанку. Одел капитанку. Взял сумку. Отнес ее к лифтам. Нажал кнопку вызова. Дежурная беседовала с горничной, прижимающей к груди журналы. До него донеслось — «…и все жрать просят. А я поверь, Клава, свободных ста рублей за всю мою жизнь в руках не держала».
Он полез во внутренний карман и вынул две зеленых пятидесятирублевки. Подошел к горничной. «Извините меня… Вот я хочу вам… Вы не обижайтесь только, ради Бога… Я услышал ваш разговор… то, что вы сказали, что у вас никогда ста рублей свободных не было. Вот вам сто рублей».
«Вы мне сто рублей даете? — спросила она растерянно. — За что?»
«Да ни за что, так. У меня есть, у вас нет. Возьмите».
«Бери, — сказала дежурная. — Человек, видать, от чистого сердца дает. От чистого сердца можно взять».
«А что, возьму, — сказала горничная. — Дайте я вас хоть за это поцелую». Невысокого роста, она обхватила Индиану за шею. Поцеловала в щеку. На глазах у нее появились слезы. Лифт прибыл. Двери, вздрогнув, разошлись. Подхватив сумку, Индиана вошел в лифт.
«Как вас хоть звать-то? — сказала горничная. — За кого свечку поставить?»
«Неважно… Прохожий человек… Матросик…» Двери сдвинулись.
Шофер, совсем молодой парень спортивного вида, удивился, когда Индиана признался ему, что ему сорок шесть лет. «Вы на десяток меньше затягиваете, — сказал парень. — Спортом, наверное, занимаетесь?» Индиана подтвердил, что занимается. Шофер сказал, что тоже до армии занимался спортом: «Качался вовсю. Снаряды все сохранились, но вот женился, ребенок есть. Времени для спорта нет». Они замолчали.
Черная, неприветливая, неслась мимо Москва. Зачем ты приезжал сюда, Индиана? Чтобы убедиться, что прошлое разгромлено, что тротуары прошлой жизни в дырах, двери сгнили, что чужая грязная моча течет по некогда светлым паркетам твоей юной свадьбы? Чтобы убедиться, что твоя настоящая семейная жизнь оказалась всего лишь иллюзией? Что твоя женщина — дикий человек, следующий своим инстинктам? Что твоя Родина так же дика, как твоя подруга, и также следует своим инстинктам? Что и подруга, и Родина, обе презирают разум, привязанность, верность? Зачем ты сюда приезжал? Чтобы дать сто рублей пожилой горничной? Ну что ж, хоть эта не сможет тебя вспоминать иначе как добрым словом. «Жил какой-то чокнутый эмигрант. Странно остриженный… Не то моряк, не то чудак… Через несколько дней выселился. Услышал, что я дежурной на жизнь жаловалась. Дал сто рублей. Хороший, видать, человек, пусть и странный. Сто рублей, конечно, в наше время не Бог весть какие деньги, но вот когда так вот с неба падают… Пусть морячку хорошо будет там, где он едет или идет…» К родителям он не съездил, вот беда. Помрут вдруг… останется боль в душе до самой смерти твоей, Индиана. Но сил его больше не было оставаться в этой стране! Где все колет и укоряет. Внезапно он понял, что все ему здесь НЕНАВИСТНО. Снег, блеклое небо. Одежды. Произношение. Вибрация голосов старых друзей в телефонной мембране…
Зал Шереметьева-2 был плотно забит людьми и багажом. Темными человечьими массами и штабелями багажа, как будто приготовленными к эвакуации. Эвакуация Сайгона в 1975-м, вспомнил Индиана черно-белую документальную ленту. Последние самолеты взлетают с сайгонского аэродрома. Солдаты Вьетконга в километре от летного поля…
Нервный, вспотев, он протолкался к прилавку с компьютерами. Две девушки в формах стояли за прилавками. Обе жевали жвачку.
«Девушки, у меня билет на двадцать второе. В Париж. Но я должен улететь сегодня. Жена попала в катастрофу. Находится в госпитале в тяжелом состоянии».
«У вас есть телеграмма?» — спросила ближайшая девушка. Перестала жевать.
«Телеграммы нет. Мне позвонили в отель».
Роман «Это я — Эдичка» — история любви с откровенно-шокирующими сценами собрала огромное количество самых противоречивых отзывов. Из-за морально-этических соображений и использования ненормативной лексики книга не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим 18-летнего возраста.
«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.
Возможно, этот роман является творческой вершиной Лимонова. В конспективной, почти афористичной форме здесь изложены его любимые идеи, опробованы самые смелые образы.Эту книгу надо читать в метро, но при этом необходимо помнить: в удобную для чтения форму Лимонов вложил весьма радикальное содержание.Лицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«...Общего оргазма у нас в тот день не получилось, так как Наташа каталась по полу от хохота и настроение было безнадежно веселым, недостаточно серьезным для общего оргазма. Я читал ей вслух порносценарий...»Предупреждение: текст содержит ненормативную лексику!
• Эксцессы• Юбилей дяди Изи• Мой лейтенант• Двойник• On the wild side• Американский редактор• Американские каникулы• East-side — West-side• Эпоха бессознания• Красавица, вдохновляющая поэта• Муссолини и другие фашисты…• Press-Clips• Стена плача• The absolute beginner• Трупный яд XIX века• Веселый и могучий Русский сексЛицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания, и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». — Эдуард Лимонов. «Старик путешествует» — последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.