Иномирье. Otherworld - [110]

– Ты проклятый монстр! – рычу я.

– Ничего подобного, – возражает он. – Я даю вам троим шанс вернуться в Otherworld. Правда, Майло придется расстаться со своим личным выходом. Время от времени мы будем выпускать его наружу. Вы двое, разумеется, должны будете навсегда поселиться в его мерзком маленьком мирке – но, черт побери, это ведь гораздо лучше, чем альтернативные варианты, как ты считаешь?

– Зачем тебе это все, Уэйн? – спрашиваю я, надеясь выиграть время. – Мне просто любопытно. Что движет такими людьми, как ты? Деньги?

– А вот и нет. Все дело в прогрессе, сынок. Ну конечно, деньги тоже, и немалые; но в основном это прогресс. Для прогресса всегда требовались человеческие жертвы. Знаешь, сколько человек погибло за время постройки Бруклинского моста? Или Панамского канала? Такие люди, как этот Майло Йолкин, любят думать, что мир держится на мощи их интеллекта. Но такие люди, как я, знают, что мир строится на крови. А теперь, мистер Итон, расскажи мне то, что я хочу знать. Мне надоела бесполезная болтовня.

– Мне тоже, – признаюсь я. – Давай, стреляй.

Я жду, однако вместо выстрела в мои уши врывается другой звук. Над нашими головами взревывает сирена; над капсулой Майло принимается мигать красная лампочка. Уэйн Гибсон отшатывается, словно его ударили по лицу. Сунув пистолет в кобуру, он заглядывает в окошко капсулы, затем поспешно открывает замок и вытаскивает тело наружу.

Я застываю на месте, потрясенный увиденным. Тело Майло Йолкина почти не похоже на человеческое. Оно настолько истощено, что я могу различить каждую косточку его скелета. Его глаза окружены темно-лиловыми синяками, а выбритый скальп покрывают странные коричневые пятна. Кардиомонитор внутри капсулы показывает прямую линию.

– Помоги мне, черт побери! – орет Уэйн. – Он нужен нам живым!

Он принимается делать Майло искусственное дыхание и массаж сердца. Толку от этого никакого, даже я это вижу. Однако я дожидаюсь, пока Уэйн вложит в это занятие все свои усилия. Потом я нападаю. Левой рукой я выхватываю из кобуры его пистолет за долю секунды до того, как мой правый кулак врезается ему в лицо. Еще три коротких удара, и Уэйн оказывается на полу. Я поднимаю ногу, уже готовясь забить его до смерти, когда мне на глаза попадается Кэт внутри своей капсулы. Мне приходится задействовать весь свой самоконтроль, чтобы оттащить себя от края пропасти. Аккуратно опустив ногу рядом с отчимом Кэт, я направляю на него дуло пистолета.

– Вставай и полезай внутрь, – приказываю я Уэйну, показывая на выдвижную металлическую полку, недавно мной покинутую.

Он смотрит на пистолет, потом переводит взгляд на меня.

– Ты не выстрелишь, – с трудом произносит он, хватая воздух ртом.

– Уверен? – Я резко пинаю его в живот. – Ты хоть представляешь, сколько людей мне пришлось убить, чтобы пройти Otherworld? Ты действительно думаешь, что еще один будет для меня проблемой? Полезай на полку, черт тебя дери!

– Стреляй, – говорит он.

Что-то оглушительно гремит, и я не понимаю, что произошло, а потом вижу Уэйна, лежащего ничком на полу. Опустив взгляд, я вижу пистолет в своей руке и палец, только что нажавший на спусковой крючок. Уэйн стонет; вокруг него растекается большая лужа крови.

Черт возьми, что я сделал?

Я сую пистолет за ремень штанов, открываю капсулу Кэт и вытаскиваю ее наружу.

– Саймон! – ахает она. Я сдираю с себя футболку и помогаю Кэт одеться. – А что случилось с Уэйном? О боже, это что, Майло?

– Я все тебе расскажу, когда мы будем в безопасности. Но сперва нам надо выбраться отсюда, – говорю я.

Соскользнув с полки на пол, Кэт вскрикивает от боли.

– У меня что-то с ногой!

– Обхвати меня за шею, – распоряжаюсь я и беру ее на руки.

Время, проведенное в капсуле, сказалось и на ней тоже: ее тело легкое, как перышко.

– А как же все остальные? – спрашивает она.

– Мы не сможем их спасти, если нас убьют, – отвечаю я. – Нам придется вернуться за ними позже.

Я несу Кэт вверх по лестнице и дальше по коридору. Мы добираемся до лобби, когда становится ясно, что дальше пути нет. Перед зданием припарковано несколько черных внедорожников, и сыплющиеся из них люди уже штурмуют двери. У меня есть пистолет, но он за поясом, и мне придется опустить Кэт, чтобы его достать.

– Ступай! – велит она. – Оставь меня здесь и выбирайся другим путем.

– Нет! – кричу я.

Я вспоминаю, как то же самое говорила Кэроль. Но Кэроль пожертвовала собой, чтобы спасти меня. Я же спасаю самого себя. Для меня не будет никакого смысла оставаться в живых, если Кэт умрет.

Потом я вижу на парковке движение – и мгновенно понимаю, что сейчас должно произойти, словно каким-то образом читаю мысли Бусары. Я бросаюсь на колени позади одного из стоящих в лобби диванов за считаные секунды до удара. Кэт вскрикивает, осколки стекла летят во всех направлениях, здоровенные стеклянные пластины вонзаются в стены, словно ножи. Через несколько мгновений все заканчивается, и я снова поднимаюсь, держа Кэт в своих объятиях. Автомобиль Бусары стоит посередине помещения лобби. Я распахиваю заднюю дверь и запихиваю внутрь Кэт, затем бросаюсь следом за ней.

Дверь машины все еще открыта, когда мы выламываемся наружу сквозь стеклянный фасад здания, юзом пролетаем по газону и стремглав несемся по подъездной дорожке в сторону Данделион-драйв. Бусара выезжает из Брокенхерста на полной скорости, игнорируя все красные сигналы светофоров. С грехом пополам мне удается закрыть дверь, но никто из нас не произносит ни слова до тех пор, пока мы не оказываемся на трассе I-95. Я даже не знаю, едем ли мы на север или на юг.