Инок - [25]

Но снаружи, он испуганным отнюдь не выглядел. Ни тени страха не было на суровом, прожженном ветрами и пропахшем дымом лице.

Глава 6

Уйдя от шума тесных улиц,

Могли ль мы знать, куда попали.

Шагая твердо в неизвестность,

Ничьей мы милости не ждали.

Но приговор, спокойно смертный,

Уж был заранее подписан.

И наш убийца неизвестный

Доволен был и независим.

Ломая жизнь, судьба лихая

Со вздохом руки утирала.

А то, что сделала, злодейка

Сама тогда не понимала.

Однообразный и утомительный переход занял не меньше трех часов. Идти стало невыносимо тяжело. Пересеченная местность и огромные рюкзаки постепенно делали свое дело. Последние два-три километра стали вообще похожими на каторгу. Тайга здесь казалась непроходимой. Завалы из когда-то сваленных бурей деревьев, огромные валуны – все это чередовалось с расщелинами и воронками, появившимися здесь как будто бы специально для того, чтобы не позволить людям пройти. И потому все почувствовали необыкновенное облегчение, когда лес неожиданно расступился и перед удивлённым взором путников предстала узкая межгорная котловина, с обеих сторон зажатая идущими параллельно друг другу хребтами.

Полоска ровной земли в этой горной стране являлась не чем иным, как долиной небольшой речушки, что протянулась на несколько десятков километров по окрестным лесам. Речка неимоверно радовалась предоставленной ей свободе и выделывала немыслимые зигзаги среди причудливых нагромождений камней, создавая при этом девственный и ни с чем не сравнимый пейзаж. Александрыч оказался, по всей видимости, единственным в экспедиции человеком, кто не особенно восхищался от того, что люди, наконец, увидели это ущелье, в которое с таким трудом пробирались последние несколько дней. И на то у него, видимо, имелись достаточно веские причины. Пройдя еще с километр по мелкому галечнику, оказались возле небольшой избушки, обнесенной высоким частоколом. Ребята стали готовиться к ночлегу.

Солнце уже клонилось к горизонту. Дикая природа, пока еще не тронутая цивилизацией, покоряла необыкновенным спокойствием и непревзойденным великолепием. Здесь все жило своей особенной, размеренной жизнью. Неудержимо неслась в даль неугомонная речка. Ветер слегка трепал верхушки сосен, которые в ответ лишь устало шелестели кронами. Заухал где-то вдалеке филин, недовольный причиненным ему беспокойством. Высоко в небе застыл, широко расставив крылья, коршун, внимательно высматривая свою добычу. Тайга вовсе не была такой мрачной и безжизненной, какой могла показаться на первый взгляд.

Сергей подошел к Александрычу. Старик стоял на берегу речки и неторопливо раскуривал свою трубку, всматриваясь в даль и видя, наверное, там что-то такое, что было недоступно глазам других людей. Про себя Серёга всегда называл Александрыча стариком, да и вслух многие в экспедиции частенько обращались к нему в подобном тоне, на что тот никогда не обижался. Причиной этому, наверное, являлись те огромные борода и усы, которые этот человек никогда не брил, несмотря на свой далеко не старческий, возраст.

– Александрыч, расскажи про долину, ты же обещал.

Казалось, что стоявший ждал этого вопроса.

– Рассказать-то расскажу, да вот только понравится ли рассказ-то?

– Как бы там ни было, но я должен знать.

– И никому ни слова, чтобы это между нами.

– Я понял, Александрыч.

Они сели на упавшее дерево, лежавшее на самом берегу речки.

– Вот на этой самой речушке когда-то очень-очень давно, может быть, сто, а может быть, и двести лет назад работала старательская артель. Люди мыли золото. Его здесь много, и зачастую попадаются довольно крупные самородки. Но однажды ранним июньским утром пришедший обоз с продуктами никого из старателей не обнаружил. Не нашли их ни на второй, ни на третий день. После первой точно так же канула в неизвестность и вторая артель. С того самого времени в долине бесследно исчезло много людей. Деревенские говорили, что это проделки лешего, которого сюда для охраны золота поставил сам сатана. Кто-то не один раз сжигал избу, но люди всегда вновь ее восстанавливали. Жажда золота оказалась сильнее страха.

– Когда я был еще совсем ребенком, то жил на хуторе, в двадцати километрах отсюда. Поселение состояло из семи домов. Семь больших семей. Держали много скотины и пчел. Тем и жили. Однажды у нас на ночевку остановились два геолога. Оказалось, что они собирались идти именно сюда, в эти самые места, и выяснить, есть ли все-таки здесь на самом деле золото. Мы их отговаривали, но все рассказы про лешего незнакомцы называли сказками. Уговоры не подействовали. Люди ушли и обратно уже никогда не вернулись. Через месяц все мужики, взяв с собой ружья и топоры, отправились на поиски. Никого, конечно же, не нашли, но обнаружили два обглоданных черепа на камнях. Один из них мой отец узнал сразу по железным зубам на верхней челюсти. Это были те самые геологи, что так упорно не желали верить в сказки про лешего. С тех пор никто из наших сюда не ходил. И лишь один человек до сих пор живет неподалеку, по другую сторону хребта. Это мой старый знакомый, бывший сторож с леспромхозовских вырубок. Все зовут его просто: Федор. Отчества и фамилии никто не знает. С людьми не общается, лишь при крайней необходимости. Говорят, также, что отшельник водит знакомство с самим лешим, и поэтому тот его никогда не трогает. Наверное, это все сказки, по крайней мере, я не верю.