Инквизиторы космоса - [8]

Интересно, а как в толпу потенциальных новобранцев попал тот подонщик? Его лицо с вытатуированным пауком Ереми тоже видел в ту роковую ночь и хорошо запомнил.

Пока пучками тока стимулировали нервы и связки Ереми, руны на его щеке жестоко чесались. Он беззвучно молился Императору. Его семья относилась к числу набожных. На заводе по производству карбюраторов для наземных поездов, где они жили вместе с девятью десятками других семейств технов, у них в каждой жилой каморке перед драгоценной полихромовой иконкой мерцала электросвеча. Жилые отсеки тянулись вдоль бесконечного ряда грязных, провонявших машинным маслом токарных, фрезерных и шлифовальных станков. Пол грязным снегом устилала серебристая стружка. Ереми наизусть знал катехизис Императорского культа; он служил краеугольным камнем его веры. Суть его веры сводилась к тому, что высоко-высоко над муравейником Трейзиор, над миром Некромонда, за его худосочным солнцем есть кто-то, кто взирает на человечество из божественного далека, тот, кто однажды спас галактику от ужасного потрясения, и чей непостижимый разум внимательно за всем наблюдает, анализирует и всегда остается начеку. Устрашающий искупительный Бог-отец всего Сущего.

Веленсы всю жизнь безвылазно прожили на своем заводе, столь важном для благосостояния Трейзиора, торговля и пути сообщения которого так часто становятся жертвами нашествий злобных кочевников. Многие из них даже подверглись хирургическим операциям, чтобы с большим искусством и сноровкой выполнять свою работу. Там они трудились и принимали пищу, молились и спали, растили своих детей и лелеяли свой арсенал, состоявший из лучеметов и тяжелого короткоствольного оружия, с помощью которого защищали свой дом и домочадцев, свой образ жизни от чуждых им семейных кланов, от тех, кто не приносил клятву верности лорду Спинозе. А также против бесчинствующих мародеров нижнего города, от которого завод Веленсов отделяло не такое уж большое расстояние.

Как хотелось вырваться из тьмы и запустения, царивших внизу! Заводом по производству карбюраторов клан Веленсов владел на протяжении пятнадцати поколений, и никто еще ни разу не проявлял желания и способностей подняться на Трейзиоре на ступеньку выше. Отец Ереми, бывало, говорил: «Это Его воля, чтобы мы оставались верными своему месту, где нам ничто не угрожает. Таким образом обеспечивается безопасность всего нашего муравейника». Его воля. Тот, о ком шла речь, представлял собой аморфное соединение далекого Бога-отца всего Сущего и лорда Хелмора, династического имперского командующего, скрывавшегося за стенами своего дворца на центральном шпиле Палатина. Он был подобен огромному пауку, дергавшему за нити Некромонда и прислушивавшемуся к тому, как они поют. И лорд Спиноза из Оберона тоже входил в число его подчиненных.

Его воля — их воля. Их воля — его воля.

Но тогда почему эта воля позволила вспыхнуть вооруженным беспорядкам на промышленной территории низких уровней? Почему она позволяет кочевникам нападать на наземные поезда, подонщикам нападать на технов, а щенкам из верхних уровней спускаться вниз и вести себя столь непотребным образом?

Поблекшие от времени три шпиля Трейзи-ора вздымались, пронзая мрачные тучи из глубоких завалов высушенных промышленных отходов. Трейзиор находился южнее гряды ме-гаскопления Палатина. Между тем никому из Веленсов никогда не будет позволено проникнуть в центральный Дворцовый муравейник. Никогда не поднимутся они выше той ниши, которую занимают на Трейзиоре.

Ереми не разрешат даже подняться на шпиль внутри Трейзиора, чтобы униженно о чем-то попросить лорда Спинозу. Почему все так устроено? Вопрос, который мог бы показаться наивным, но совсем не детским, потому что дети в целом безропотно принимают то, что им дано. Если они родились в таком окружении, как могут они мечтать о других условиях?

В отличие от Трейзиора, некоторые из го-роподобных сталагмитов Некромонда не имели какой-либо связи с соседями, и от всего остального мира их отделяли непроходимые металлические дюны мерцающего отчаяния, моря призрачных химических отходов. На одну из таких пустошей и смотрел Трейзиор, выполняя роль стража южных границ мегаскопления Палатина. Со своей стороны, Трейзиор тоже являлся частью мегакомплекса муравейников, сгрудившихся плотной толпой в зараженной местности. Комплекс этот соединялся посредством транспортных тоннелей, поддерживаемых пилонами или канатами. Каждому, кто когда-либо смотрел с массивной защитной раковины Трейзиора в северном направлении, казалось, что гигантский паук, вскормленный злобой, свил свою паутину и протянул нити от муравейника к муравейнику, отложив в каждом из владений миллиарды яиц.

Паук и его паутина были действенными символами Некромонда. На тайном языке знаков семейства Веленсов рука, имитирующая паука, имела множество значений. Поэтому парень с вытатуированным на лице пауком так сильно разозлил Ереми, которому такая татуировка представлялась насмешкой.

Но еще большую ярость вызвал тот парень из высшего слоя с безукоризненными чертами наглого лица…

То трагическое происшествие у теплового колодца заставило Ереми молиться о том, чтобы не остаться жить на прежнем месте… что он приложит все усилия, какими бы тщетными они ни казались, чтобы только изменить существующий порядок. Что еще оставалось ему делать, как не молиться далекому, едва вообразимому Императору? Богу на Земле, Великому. Богу-отцу всего Сущего.