- Но все же?
- Но все же не выдержала. Не смогла видеть снисходительное выражение физиономии, слушать упреки, прямые и косвенные.
- Стало быть, собрала пожитки, хлопнула дверью и вышла вон?
- Отнюдь нет. Припомнила номер твоего телефона, позвонила, представилась...
Я предусмотрительно уведомил Мака о возможном звонке доктора Диллман. В противном случае Франческу просто отшили бы, сказав, что никого по имени Хелм не знали, не знают, знать не хотят, и вообще - вы, дорогая, адресом ошиблись...
- Мне сообщили твой адрес; и вот, пришла. Набралась отваги и пришла. И останусь. Если не прогонишь...
Многое, конечно, было недоговорено, да только стоит ли вообще говорить о некоторых вещах?
Оба мы понимали: в один прекрасный день Арчибальд истоскуется, проглотит застарелую обиду, смирит бушующую гордыню, укротит ревность и смиренно попросит жену возвратиться в семейное лоно. И Франческа вернется.
Исправно вернется.
Хоть и убедилась на горьком опыте: с нею рядом отнюдь не безупречный рыцарь в блистающих доспехах высшей учености, каковым представлялся ей доктор Диллман дотоле.
Но это уж было делом будущего. А мы обретались в настоящем.
- Как по-твоему? - полюбопытствовал я.
Франческа улыбнулась:
- Ответь сам.
Я обнял ее и ответил.
