Инквизитор Рейвенор - [358]

Люди умирали или уходили, побежденные одинокой вершиной, и Эльмингард снова приходил в запустение и постепенно разрушался под действием стихии.

Орфео Куллин приобрел его через цепочку безликих посредников двадцать лет тому назад. Он вложил много труда в реставрацию и приведение в порядок огромного здания, но Лейла до сих пор не испытывала к этому месту особой любви. Слишком часто менялось предназначение Эльмингарда за время его безрадостного существования, в результате чего здание стало казаться шизофреническим нагромождением объемов. Оно было слишком большим, слишком запутанным, слишком непонятным. Узкие, аскетичные кельи, оставшиеся в наследство от монахов, были сырыми и промозглыми, серая черепица их крыш напоминала змеиную кожу. Вклад виноградарей заключался в создании конструкций из грязно-белого камня, встроенных между крыльями монастыря. Их коридоры переплетались и имели слишком много дверей и прилегающих хранилищ. Астроном, в приступе характерного для него чудачества, возвел над северным уступом неказистую башню из черного камня, служившую ему, наверное, обсерваторией. Несмотря на то что никакой архитектурной ценности башня собой не представляла и к тому же давно уже превратилась в руины, сносить ее не стали. Куллин полагал, что она добавляет Эльмингарду «алхимический шарм».

Слейд прошла по террасе, лежащей в тени этой самой башни. Трели и карканье гнездящихся там птиц наводили на мысли о потерянных душах. Серые стены облепили густые бороды плюща и астеролии.

В гостиной наверху спорили Куллин и Молох. Она слышала их голоса, несмотря на постоянный грохот грозы. Препирались они уже несколько недель. Орфео обычно характеризовал эти перебранки как «дебаты», но она видела, что в глазах обоих мужчин зреет обида друг на друга. Основу для этих «дебатов» представляли подробности операции, которую они должны были осуществить вместе.

В их разговорах постоянно всплывала проблема Слайта. С тех пор как Куллин впервые упомянул о связи Молоха с этим демоном — и Рейвенором, — Зигмунд становился все более одержимым их затеей и словно обезумел. С точки зрения Лейлы, его поведение объяснялось самой обыкновенной паранойей, не более того. Он был крайне разочарован, когда узнал про отказ Рейвенора, будто и в самом деле рассчитывал на положительный ответ. Он допоздна засиживался в своей комнате, обложившись книгами и манускриптами, позаимствованными из библиотеки Куллина, и что-то быстро, почти лихорадочно записывал в блокноты.

Эльмингард был битком набит древними текстами, трудами по магии и изотерическими предметами, многие из которых до сих пор хранились в ящиках, ожидая, пока кто-нибудь удосужится их распаковать. Куллин отправил за ними, когда решился наконец обустроиться в этом месте, и теперь посылки поступали со складов, из банковских хранилищ и от частных тайников, раскиданных по всему сектору. Орфео обладал коллекциями всевозможных предметов, но был вынужден до поры до времени прятать накопленные им загадочные штуковины в тысяче отдельных тайников.

В путешествие с собой он всегда брал только самые ценные вещи: обладающие подлинной силой устройства, которые Куллин называл сверкающими орудиями судьбы; отдельные тексты; некоторые карты и гримуары. Так, например, он всегда держал при себе небольшую, но бесценную библиотечку с книгами в антроподермических переплетах — жизнеописания великих святых, мудрецов, убийц и еретиков, хранящиеся под обложками из их собственной кожи. Также Орфео не расставался со своей коллекцией диодандов. Впрочем, в отчаянном бегстве с Юстиса Майорис он был вынужден бросить диоданды в Петрополисе, что до сих пор служило ему поводом для жалоб на жизнь. Он уже организовал операцию по их возвращению, в которой вновь фигурировала длинная цепочка безликих посредников, но, учитывая необходимость соблюдать предельную осторожность, коллекция воссоединится со своим владельцем не раньше чем через несколько лет.

Слейд подошла к гостиной и заглянула в приоткрытую дверь. Молох и Куллин разговаривали, постепенно распаляясь. Уже третий день их спор вертелся вокруг возможности постройки новых гнозис-машин и возвращения на Слиф. Услышав это название в первый раз, Лейла спросила о нем у Орфео, когда они остались вдвоем.

— Лея, Слиф — это один из внешних миров, — сказал он тогда. — Небольшой шарик грязи, расположенный за тридевять земель отсюда, на самом краю сектора Калликсес.

— Ты там бывал?

— Нет, — отвечал он, — но я читал о нем в отчетах. А вот Молох видел его собственными глазами. Там Рейвенор убил его в первый раз.

Лейла Слейд озадаченно посмотрела на Куллина. Тот прыснул со смеху, будто только что выдал превосходную шутку.

— Не понимаю. Что такого замечательного в этом месте?

— Там расположены кратеры, Лейла, вулканические кратеры. И они обладают особым свойством. Ткань реальности тонка на этой планете. Можно встать на самом краю Имматериума и прислушаться к его вибрациям. Кратеры разговаривают.

— Прямо-таки и разговаривают?

— Да. Голоса варпа, обрывки бормотания демонов. Если запастись правильным оборудованием — в данном случае очень занятными и дорогостоящими устройствами, называемыми гнозис-машинами, — эти голоса можно поймать и сохранить.