Инквизитор. Охота на дьявола - [8]

— Вы поддерживали с ним отношения?

— Но я не знал, что он колдун! Подумать только, такой благородный кабальеро — и вдруг колдун! Мне кажется, это неправда!

— Иными словами, перед нами лживый донос?

— Разумеется, разумеется. Ложь и клевета!

— Проверим, — улыбнулся Бартоломе.

— Что вы собираетесь делать?

— Как — что? Исполнять свой долг, само собой.

— Вы хотите его арестовать?

— Конечно! Его необходимо допросить. В противном случае, как я выясню истину?

— Брат мой, — вкрадчиво произнес епископ, — я бы на вашем месте немного повременил… Де Гевара в родстве с благороднейшими фамилиями Испании… Это может не понравиться при дворе… и вообще… знаете ли…

— Знаю! — оборвал его Бартоломе. — Я знаю, что делаю! И, надеюсь, вы тоже понимаете: беспристрастность превыше всего, и я намерен исполнять свой долг, невзирая на лица!

— Может быть, сперва стоит проверить обвинение…

— Вот и проверим, — кивнул инквизитор.

Он знал, чего страшится епископ. Его преосвященство боится потерять свое тепленькое местечко, боится, что вскроется его пренебрежение делами провинции. С его точки зрения, чем меньше громких процессов, тем лучше.

Бартоломе стало даже жаль старичка. Он совсем не хотел портить ему жизнь. Но едва Бартоломе видел перед собой добычу, как тотчас превращался в охотника. Он столкнулся с хитростью старого лиса и почувствовал себя идущей по следу гончей. И потому Бартоломе продолжал насмехаться над его преосвященством.

— Забудьте о де Геваре, — сказал он. — По крайней мере, на время забудьте. Посмотрите, здесь найдутся обвинения куда более серьезные. Вы почитайте, почитайте!

— Что, еще хуже? — тихо спросил епископ. — Неужели магометане?..

— И последователи поганой ереси Лютера, и дьяволопоклонники… Выбор достаточно богатый.

— Простите, брат мой, — пробормотал епископ, — но мне что-то нездоровится… Возраст, знаете ли… сердце… К несчастью, я должен удалиться…

— Не беспокойтесь, ваше преосвященство, ради вас я постараюсь и отберу самые возмутительные дела, — пообещал Бартоломе, — дня через два-три я сообщу вам…

— Через два-три?

— Доносов слишком много, и они постоянно прибывают. Вы же понимаете, я не смогу разобраться в них за день.

— Что вы, я не тороплю!.. Тем более… я что-то чувствую себя все хуже и хуже… Ах, как колет в боку! До свидания, брат мой… Право, не знаю, смогу ли я принять вас через два-три дня… В моем возрасте легко расхвораться на недели, а то и месяцы…

— Поправляйтесь, ваше преосвященство, ведь если вы сляжете, город останется без пастырских наставлений.

— Останется?..

— Останется, ваше преосвященство. Останется без своего епископа, — безжалостно заключил Бартоломе, — если этот самый епископ не будет во всем содействовать святому трибуналу.

И резко поднялся, давая понять, что теперь разговор действительно закончен, но епископу следует хорошенько подумать, прежде чем противоречить святой инквизиции.

* * *

Федерико Руис, альгвасил[8] инквизиции, исполнял свой долг со спокойствием философа. Тридцать лет служил он святому трибуналу. Ничто уже не могло его удивить. На его глазах одержимые дьяволом бились в конвульсиях, ведьмы с пеной у рта выкрикивали проклятия, еретики клялись и божились, что они не виновны. Федерико Руис ко всему привык. Он не был набожным человеком. Он просто исполнял свой долг и исполнял неплохо. Когда не был пьян.

На этот раз ему предстояло арестовать колдуна. В сопровождении пяти стражников явился он к дому дона Фернандо де Гевары, знатного сеньора, алхимика и астролога, чернокнижника и поклонника дьявола.

Дверь открыл старый слуга, за которым по пятам следовала борзая собака. При виде вооруженных незнакомцев пес зарычал.

— Тихо, Цербер! — велел ему слуга. — Чем могу служить?

— Нам нужен дон Фернандо!

— Извините, — пробормотал побледневший слуга, — сеньор вряд ли захочет вас принять…

— Никто не спрашивает о его желаниях! Где он?

— В своем кабинете…

— Проводи нас!

Слуга провел стражников через анфиладу комнат. Собака все также следовала за ним, тихо ворча.

— Я доложу сеньору, — сказал слуга, остановившись перед очередной дверью.

— Прочь! Я сам о себе доложу! — распорядился альгвасил.

Он решительно толкнул дверь, и все шестеро ворвались к комнату. Старый слуга последовал за ними, растерянно приговаривая:

— Сеньор, сеньор! Я не хотел, чтобы они вам мешали, но они не стали меня слушать…

Дон Фернандо де Гевара, крепкий чернобородый мужчина лет тридцати пяти, встал из-за стола при виде вошедших.

— В чем дело?

— Вы дон Фернандо де Гевара?

— Разумеется. А вы кто такие?

— Сеньор, эти люди, — пролепетал слуга, — они ворвались, не спрашивая… они угрожали… они… кажется, они хотят арестовать вас! — последнюю фразу старик произнес громким шепотом, словно это слово — «арестовать» — оскорбляло святыню. Старик был бледен, губы его дрожали. Он был глубоко убежден, что его хозяин — не просто человек, он — существо сверхъестественное. С ним нельзя обходиться как с простым смертным. Его нельзя просто взять и арестовать, как заурядного преступника.

— Арестовать? Меня? — удивленно переспросил де Гевара. — Но за что? Я..

— Я не уполномочен отвечать на ваши вопросы! Я должен препроводить вас в… Впрочем, там вам все объяснят! — оборвал его Федерико Руис. — Прошу вас, дон Фернандо, — и альгвасил указал рукой на дверь.