Инквизитор. И аз воздам - [49]

и (уже приватно) общение с епископом. Георг фон Киппенбергер – личность занятная. Почти все время он проводит в своей резиденции, однако известен при этом весьма плотным вниманием к делам города и настоящей благотворительностью. Настоящей – то есть не парой монет в год местному госпиталю и его словесным благословением. Госпиталь, если уж на то пошло, содержится почти исключительно на его средства. При этом епископ имеет долю в делах торгового дома Гайер, и по слухам – весь доход именно на благотворительность и спускает.

– «Торговый дом»? Idest, эти ушлые ребята занимаются не только скупкой домов?

– Скупка домов, – кивнула Адельхайда, – посредничество во многих товарных поставках, от продуктов до камня, владение и сдача внаем (или все та же перепродажа) торговых мест и лавок… Епископ практически не лезет в их дела, но получает часть дохода от сделок. И откровенно говоря, гложут меня сомнения относительно созданного в Бамберге образа. По крайней мере, лично я ни разу не встречала сановных благотворителей, чьи слова не расходились бы с делом. Я намекнула ему, что хотела бы встретиться и обсудить некоторые вопросы по сотрудничеству и преумножению сих капиталов и влияния (за малую мзду, разумеется), но ответа еще не получила. Мерзавец тянет время.

– Сколько благоговения перед саном, – усмехнулся Курт с показной укоризной, и Адельхайда коротко улыбнулась в ответ:

– Он обо мне наслышан, но к женщинам, кои занимаются мужским, по его мнению, ремеслом, относится довольно неприязненно… да и к женщинам в целом тоже. Посему – убеждена, невзирая на заманчивость моих предложений, задержка будет долгой, попросту чтобы дать понять, кто тут главный. Меня это особенно не тревожило бы, если б не затягивало дело… Сам ты с господином фон Киппенбергером, как я понимаю, еще не имел чести беседовать?

– Думал об этом, – кивнул Курт, – но не могу измыслить достоверного предлога. Явиться к нему как представитель Конгрегации и прямо спросить, что происходит в городе и откуда такой вал судов над малефиками? Он вполне здраво осведомится о том, почему я не задаю этого вопроса обер-инквизитору, а если дать понять, что именно деятельность обер-инквизитора меня и смущает, так же логично он спросит, отчего этим занимаюсь я, а не кто-то из кураторов. Тем паче, что мое здесь пребывание de jure не связано с проверкой благонадежности Официума и я всего лишь расследую исчезновение inspector’а. Да и de facto тоже…

– Стало быть, ждем либо удобного случая, либо – пока он мне ответит. Предложение мое он наверняка не примет (оно попахивает не вполне законными делишками), но встретиться – встретится, любопытство и жажда наживы свойственны всем.

– А вдруг примет?

– Надеюсь, нет, – поморщилась Адельхайда. – Дела в Бамберге мне совершенно ни к чему – у меня нет здесь ни своих людей, ни связей, и я уйму сил положила на то, чтобы мое предложение выглядело как заманчивое, но опасное.

– Нет связей? – переспросил Курт. – А как же Гайеры?

– С ними я пока всего лишь свела некоторое знакомство и не думаю, что мысль допустить в свои угодья другую хищную рыбину так уж будет греть им сердце. Они обо мне тоже слышали и уже дали понять, что в Бамберге я всего лишь гость, в каком-то смысле коллега – но безо всяких надежд на приложение своих талантов на их территории. Для общения же с сим семейством как раз моя женская натура и играет мне на руку: Лютбальд Гайер тоже относится к дщерям Евиным с предубеждением, но, в отличие от епископа, более с добродушным снисхождением, нежели с неприязнью, и все-таки с большей терпимостью. Поэтому он с удовольствием делится со мною мелкими хитростями опытного дельца, попутно вдаваясь в историю города и детальности последних событий.

– Лютбальд Гайер, – повторил Курт задумчиво. – Его имя я слышу уже второй раз, однако, упоминая о сделках с жильем, все говорят «семейство Гайер».

– Лютбальд – старший брат, – пояснила Адельхайда, – принял дело от отца. Младший, Вигнар, пока лишь у него на подхвате и самостоятельно сделок не заключает – учится и помогает брату по мере сил и способностей. In universum[33], они довольно милые люди, если забыть о том, что могут оказаться причастными к убийствам, подставным осужденным и устранению Георга Штаудта.

– О жилище казненного судьи речь уже заходила?

– Вскользь, – неопределенно качнула головой Адельхайда. – По их словам, они воспользовались слухами о неупокоенной душе его дочери, чтобы перекупить дом. Пока не могу сказать, лгут ли они, хотя у меня есть подозрение, что немалая часть этих слухов – их заслуга… Но не поручусь. Вот и весь мой улов, – со вздохом произнесла она. – Не слишком крупный.

– Похоже, у нас обоих безрыбье, – хмыкнул Курт и, помедлив, подытожил: – Стало быть, придется забираться с прибрежья в глубину.

– У этого иносказания есть какое-то конкретное толкование? – нахмурилась Адельхайда непонимающе, и он серьезно кивнул, потянув одеяло в сторону:

– В данный момент – несомненно.

Глава 8

– Сегодня ты сделал для меня то, чего еще ни один мужчина не делал ни для одной женщины.

Он поморщился, натужной улыбкой отозвавшись на подчеркнуто пафосный тон и нарочито томный поцелуй Адельхайды, и та улыбнулась: