Инквизитор. И аз воздам - [46]

– Веришь бродячему жулику больше, чем своим собратьям?

– Чем кой-каким из них – да, – вздохнул Курт, бросив взгляд на пустынную улицу, и повторил снова: – Закрой за мною задвижку.

Нессель кивнула, вздохнув и упершись ладонями в кровать, словно надеясь таким образом придать этому и без того массивному деревянному монструму дополнительный вес, и Курт улыбнулся ей – натянуто и нарочито жизнерадостно.

Вниз он спустился в два прыжка, поморщившись, когда слегка не рассчитал первый толчок и подошва соскользнула, едва не угодив в окно этажом ниже; Нессель появилась наверху молча, втянула веревку внутрь и, не задержавшись у окна, аккуратно, без стука, закрыла ставню. Курт на миг замер, прислушиваясь; внутри трактира и на душных безлюдных улицах царила тишина, лишь сверчки надрывались во всю мощь, будто стремясь заполнить неестественную пустоту и безмолвие. Та же тишь и пустота сопровождали его по извивам холмов между домами, и единственным живым существом, встреченным на пути, была откормленная ленивая кошка, вальяжно развалившаяся у одного из мостиков и проводившая майстера инквизитора равнодушным взглядом.

К нужному дому Курт вышел спустя несколько минут; остановившись чуть поодаль, вновь замер на мгновение, оглядываясь и вслушиваясь, и, быстро прошагав к двери, тихонько стукнул в створку – один раз. Дверь приоткрылась почти тут же – ненамного, только чтобы позволить ему проскользнуть в неширокую щель, – и без единого звука закрылась за его спиною, лишь едва-едва прошуршав засовом в петлях.

– За мной, – тихо проронила черноволосая женщина в легкой пенуле прямо поверх ночной сорочки, поманив его рукой со светильником, и, развернувшись, двинулась по лестнице наверх.

Во вторую от лестницы дверь, ведущую в комнату с наглухо закрытыми ставнями, она вошла, все так же не оглядываясь, прошла к столу и, установив на него светильник, бросила на ходу:

– Засов.

Курт осторожно, стараясь не громыхнуть и не скрипнуть, вдвинул деревянный брус в петлю и развернулся к хозяйке дома, вдруг поняв, что не знает, какими словами начать разговор.

– Сколько времени у тебя в запасе? – спросила та, медленно приблизившись на два шага; он передернул плечами:

– Прикрыт до утра. Какими судьбами ты…

– Стало быть, поговорим потом, – оборвала она решительно, и Курт с готовностью умолк, тоже шагнув навстречу.

– Ничего не имею против, – согласился он серьезно.

– Свидание раз в десять лет – это перебор, – вздохнула Адельхайда, потянувшись, и перевернулась на бок, приподнявшись на локте и подперев ладонью щеку. – А с нашей службой каждое из них может и вовсе оказаться последним.

– Раз в пять лет, – поправил Курт с улыбкой, она фыркнула в ответ:

– Пражское не считается. То еще свиданьице – явиться в разгар расследования, чтобы увидеть даму мельком, поцеловаться с ней над трупом предателя и сбежать на следующий день, не попрощавшись.

– Для последнего у меня были веские причины.

– Да, я знаю, – отозвалась Адельхайда уже серьезно и, помолчав, вздохнула: – А мне не удалось даже побывать на погребении…

– И не только тебе. Отец Бенедикт был духовным отцом для многих… да и не только духовным. Большинству из нас он был единственным настоящим отцом вообще. И большинство по тем или иным причинам не смогли с ним попрощаться; нам с Бруно еще повезло…

– Как ладишь с ним? – спросила она спустя мгновение молчания. – Я понимаю, что вы всегда были душа в душу, но все ж одно дело напарник, а другое – духовник…

– А когда оный духовник еще и бывший помощник на побегушках, а ныне – начальство… – продолжил Курт с улыбкой и отмахнулся: – Оказалось проще, чем я полагал. В сущности, ничего не изменилось – просто теперь на то, чтобы долбить мне мозг, у него есть заверенные документально полномочия, каковыми он и пользуется беззастенчиво… Так какими судьбами ты в Бамберге? И что не так с семейкой Гайер, раз уж ты обратила на них внимание?

– Хотела тебя спросить о том же, – усмехнулась Адельхайда. – Не представляешь моего изумления, когда я увидела тебя расхаживающим подле моего дома.

– Не видел другого способа дать знать о себе, – пожал плечами Курт. – В свете гибели Штаудта все regulae communicatorum[29] на территории этого города упразднены, посему оставалось лишь нагло импровизировать.

– Как ты узнал, что я здесь, а главное – кто сказал, что интересуюсь Гайерами?

– Помнишь охотника, с которым мы с Бруно вляпались в стаю ликантропов? Он здесь: охотничье сообщество заинтересовало невероятное количество малефиков в этом городе. В процессе расследования, каковое здесь проводит Ян, он и узнал о тебе. Твое имя он запомнил после ульмской истории, и в голове у него, сдается мне, угнездилась какая-то непристойная версия насчет нас с тобою.

– С чего бы это, – вскользь улыбнулась Адельхайда, тут же посерьезнев. – Хм. Резвый парнишка… А ты-то здесь что забыл?

– Расследую исчезновение Штаудта. Точней (если res suis vocabulis nominare[30]) его убийство.

– Работаешь в связке с попечительским отделением? – удивленно приподняла бровь она. – Ты? Неожиданно.

– Висконти попросил меня лично, а в такой ситуации, сама понимаешь, не слишком велика свобода выбирать; и кроме того – убит все же один из нас, пусть и кураторский служитель, а такое оставлять без ответа нельзя… И судя по тому, что о тебе мне никто из Совета не обмолвился ни словом, ты здесь не по его заданию, а по императорскому? Неужто наше Величество обеспокоено мухлежом с недвижимостью в этом городке или я не в курсе чего-то более нешуточного?