Инквизитор - [189]

Тори отвернулась от него к прозрачной стене, выходящей в сад, за чьими воротами находились каменная скамья, печальная девушка-стромви и прошлое, которому предстояло превратиться в туманные воспоминания.

— Вы не опровергаете собственный совет, пытаясь нанять меня? — спросила она, все еще не веря его словам. — Вы подвергаете опасности свой ранг Сессерды, имея дело с нецивилизованным существом вроде меня.

— Я буду осторожен.

— И вы бы поощрили мое общение с потребителем реланина?

— Как вы сами заметили, ваши нынешние перспективы не слишком благоприятны. Поэтому вам может подойти и моя жалкая компания.

— Очаровательный довод. — Тори снова посмотрела на него. Веки над переливающимися глазами Джейса были неподвижны, и ее интересовало, какое из многочисленных восприятий Сессерды он использует в данный момент. — Ненавижу принимать расчетливые решения.

— Тогда действуйте опрометчиво, согласно давней привычке.

— Пожалуйста, обуздайте ваш сарказм. — Тори присела на подлокотник его кресла. — Я по-прежнему ненавижу инквизиторов.

— Но не меня.

— Вы не можете быть уверены ни в этом, ни в чем-либо другом, касающемся меня. — Она склонилась к нему. — Я не верю, что вы в состоянии «прочитать» меня. Расстройство Тива не так просто игнорировать, а вы, инквизиторы, слишком хорошо тренированы, чтобы позволить личной точке зрения так легко вмешиваться в вашу всеобъемлющую Правду.

— С расстройством Тива куда легче иметь дело, чем с личными чувствами, которые вы пробуждаете, мисс Дарси. — Джейс задумчиво провел пальцем по кружевной шали Тори. — Отмечу с чисто научным интересом, что сжигающая страсть потребителя реланина может вызывать весьма неприятный эффект, обращаясь не только на реланин.

— Сжигающая страсть — тоже часть вашей работы?

— Нет. — Джейс откинулся в кресле и закрыл глаза. — Вам понадобится несколько дополнительных прививок, чтобы посетить Калонг-4. В бюро путешествий вам укажут подходящего специалиста. Мы отбываем завтра на частном судне теураи. Их штурманам не терпится стартовать, так как они на грани морской остановки.

— Вы уверены в себе, не так ли?

— Нет, но я уверен в вас.

— Все-таки вы жутко самодовольны, — пробормотала Тори. «И вполне заслуженно», — добавила она про себя, надеясь, что расстройство Тива не позволит прочитать ее мысль.

Эпилог

Я так и не смогла привыкнуть к смерти. Раньше я надеялась, что возраст сделает расставание более легким. Возможно, для некоторых это так, но для меня оно по-прежнему невыносимо. Боль не уменьшается со временем — она уходит вглубь, но становится при этом еще мучительнее.

Смерть близких словно отрывает от тебя маленькие кусочки хороших и плохих взаимоотношений, которые не получили возможности угаснуть мирно. Даже давно ожидаемая смерть несет с собой потрясение. Что-то уходит безвозвратно, и все мироздание, должно быть, содрогается, ощущая, что лишилось какого-то своего элемента.

Мой почтенный отец прожил недолго после изменений. Он знал, что действовал в силу необходимости, и был достаточно разумен, чтобы не считать себя виноватым в событиях, вызванных не им. Многочисленные смерти среди нашего народа причиняли ему боль, но он создал лекарство, а не болезнь.

Нгури Нгенга умер не от жалости к своим соплеменникам. Он умер от одиночества, потому что его планета и его народ стали ему чужими. Мой почтенный отец отказывался от дополнительных доз реланина, которые помогли бы его старому телу выдержать полную адаптацию. Он всегда был очень упрям.

Инквизиторы, несомненно, предвидели его конец. Они судят и приговаривают, руководствуясь самыми глубокими страхами подсудимого. Таково их правосудие Сессерды.

В сравнении с моим почтенным отцом они теперь кажутся малыми детьми — эти чиновники, посчитавшие мой народ хрупкой частицей их застывшего в своей неизменности Консорциума. По-своему они были мудры, но они не понимали мою Стромви. В знак уважения к моему преклонному возрасту они преподнесли мне цветы — розы соли.

Я передала им свои архивы. Моя работа будет выполнена, если хотя бы одно существо узнает и поймет, что мой отец благородно служил своему народу. Если бы я обладала его мужеством, то уже давно была бы мертва. Я так стара. Даже представители калонги кажутся мне молодыми.

К несчастью для достоинства своих предков, я слишком многому научилась у молодой женщины-соли с ее вечно беспокойным сердцем и умом. Завтра я поведу представителей Консорциума на экскурсию по северному континенту. Я покажу им, как величайшие садоводы-стромви выращивали розы. Они будут смущены своим жалким подношением, но я вежливо заверю их в понимании добрых намерений. Я буду наслаждаться, поддразнивая калонги с высоты своего возраста. Я последняя стромви, кто помнит, но не стану последней, кого будут помнить. Это истина, с которой согласится даже инквизитор.