Инкубатор для вундерваффе - [41]

С кормы шлюпки к шхуне тянулся длинный канат. Заинтересованный купец распорядился спустить штормтрап, и по нему на палубу поднялся крепкий голландский моряк в плаще, широкой шляпе и с традиционной трубкой в коричневых зубах.

Представившись и поздоровавшись с Ривейрой, он всего за несколько золотых дукатов предложил отбуксировать галеон в защищенную от ветра гавань. Купец недоверчиво рассмеялся. Его корабль много раз буксировали несколькими шлюпками, особенно при входе в порт в безветренную погоду. Галеон без буксира сложно швартовать к пирсу в штиль, при встречном или переменчивом ветре. Но в такую погоду парусность корпуса и голого рангоута настолько сильны, что судно вместе со шлюпкой сдует в открытое море. Но, оказывается, голландец предложил отбуксировать галеон шхуной! Ривейра счел предложение дурацким. Шхуна не сможет лавировать с тяжелым судном на буксире. Но голландец настаивал. Он сказал, что на странном двухмачтовом корабле есть особый движитель. Ривейра смеялся уже во весь голос, эти протестанты не только наивные, но и беспредельно тупые.

Тогда голландец предложил пари. Он попросил купца принять конец, поднять кормовой якорь, а когда суда придут в движение — и носовой. Если идея провалится, на галеоне вновь опустят второй якорь и обрубят буксирный конец, а потом, тут голландец побожился, он лично отсыплет купцу десять дукатов. Если буксировка пройдет успешно, цена услуги удваивается. Идет?

Утирая слезы от ветра и от смеха, Ривейра согласился. Наверное, к нему идут самые легкие деньги с тех пор, как отец впервые отправил его в море. Да и рассказать в Барселоне о сумасшедших еретиках будет лучшей шуткой года.

Конец закрепили под бушпритом, шлюпку подняли на борт. Галеон развернулся кормой мористее.

Клубы дыма над голландским суденышком стали еще гуще. В трубу Ривейра увидел, как вода под кормой шхуны забурлила, натянулся буксирный трос, а якорный канат провис. Голландец заторопил поднять второй якорь, купец нехотя отдал команду. Медленно, не более двух узлов, парусник со спущенными парусами потащил галеон против ветра.

Команда перепугалась. Моряки истово крестились, кричали, что дым на шхуне прямо из адских котлов, и она утянет «Санта Эсмеральду» прямо в преисподнюю, самые рьяные уже хватались за топор, чтобы рубить канат. Тогда голландец тоже троекратно перекрестился и показал нательный крест, его не убило молнией, из ушей не повалил серный дым. Экипаж несколько успокоился.

Прошел добрый час, пока галеон не оказался в проливе между многочисленными островами у Роттердама. Волнение превратилось в зыбь. Голландец попросил спустить шлюпку и выразительно посмотрел на Ривейру. Тот, нахмурившись, отсчитал золотые.

Голландец улыбнулся в круглую рыжую клочковатую бороду.

— Не расстраивайтесь, уважаемый. Если бы вы проторчали на внешнем рейде, да, не приведи Господи, начался шторм, вы бы потеряли намного больше. А на «Морском коньке» стоит паровой двигатель, он не сложнее речного колеса или ветряной мельницы. Там ничего нет от нечистого. Двигатель с Божьей помощью сделали на заводе ван Наагена.

Купец ожил от потери дукатов и вцепился в аборигена, чтобы тот рассказал, как найти тот завод. И, как только окончил распродажу своих товаров, с неприличной для достойного испанца скоростью понесся к ван Мееру, чтобы заказать и себе что-нибудь вроде парового двигателя.

Раджа не зря настоял, чтобы один из первых достаточно мощных паровиков продали на переоборудование парусной шхуны. Европа XVII века познавала принцип «реклама — двигатель торговли».

36 ЗЕМЛЯ-2. 1.07.1668 — 21.08.1668. НИЦЦА

Лето выдалось жарким. Морские ветры разбивались о горную гряду, не успев охладить город. Несмотря на зной, очередь страждущих увидеть пророка не уменьшалась. Ницца превратилась в Мекку.

Паломники, лицезревшие «святого» и не покинувшие город, создали серьезную демографическую проблему. Улицы запаршивели оборванцами. Еще немного — и новая вспышка чумы, с которой придется справляться тому же пророку, чтобы не уронить авторитет.

Теперь, излечивая больных волшебным прикосновением проводов и инъекциями из аптечки, Джонс не забывал благословлять их на обратный путь, а в публичном выступлении верхом на облаке проклял «безбожных и праздных», которые зависли в Ницце и не торопились откланяться.

В духовную академию Единого Бога собирались принимать всех желающих, доведя число школяров до тридцати. Но уже сейчас абитуриентов было раз в десять больше, несмотря на участившиеся факты гонений на единобожцев во Франции и в Испании.

В августе король-солнце и новоиспеченный кардинал решили перейти в наступление. Почивший папа успел отлучить от церкви только пророка и его присных, проклятие не распространялось автоматически на тех, кто принял веру после смерти понтифика. Чтобы не осталось неохваченных, высокое преосвященство проклял с амвона всех приверженцев единобожия.

Пока оставшиеся в живых кардиналы пытались восстановить папство, Людовик XIV объявил Филиппа де Камю, бывшего епископа парижского, не только кардиналом Франции, но и главой всех католиков. Он понимал, что остальные церковные лидеры могут не признать его и объявить антипапой, что приведет к новому расколу. Но короля это не останавливало. Он был уверен в возможности договориться с испанцами. Имперские амбиции, как и мнение поляков с итальянцами, его мало интересовали.