Инкубатор для шпионов - [9]

Меркулов под столом пихнул его ногой. Турецкий сказал:

— Извините, я сейчас… — и быстро вышел из кабинета.

Генеральный и Меркулов с удивлением посмотрели на закрывшуюся дверь. Подобное было, мягко говоря, не принято.

— Хм… — сказал генеральный. — Константин Дмитриевич, Турецкий вам докладывал о том, какие мероприятия он провел в связи с поручением по Стасову?

— В общем, да. Но мне кажется, стоит подождать, пусть Александр Борисович сам расскажет, — вывернулся дипломатичный Меркулов, мысленно проклиная легкомысленного Турецкого, который поставил его в такое дурацкое положение.

Генеральный встал и задумчиво прошелся по кабинету.

— Что же, очень надеюсь, ему удалось прояснить ситуацию. Согласитесь, телефонный хулиган, одолевающий целые министерства с глупыми предсказаниями, которые сбываются. Ситуация довольно скандальная…

— Он ничего такого конкретного не говорил, — мягко уточнил Меркулов. — Не стоит сгущать краски. Если человек высказывает неудовольствие относительно плохой погоды, а на следующий день выпадают ядерные осадки, нет никаких оснований вешать это на него.

Генеральный засмеялся — многоопытный Константин Дмитриевич немного разрядил обстановку.

— Но все-таки, согласитесь, это роняет наш престиж. В Генеральную прокуратуру-то он тоже звонил!

— Думаю, все будет в порядке, — предположил Меркулов. — Вы говорили, что поступили новые сигналы из смежных ведомств…

— Так и есть. Этот неугомонный Стасов звонил сегодня в МВД. Сообщил им, что открыл формулу счастья, но у нею ее бессовестно украли. — Генеральный полистал настольный календарь: — Вот. Р + 5Е + ЗН. Р — это личные характеристики человека. Е — его состояние в конкретный момент времени. А про Н он ничего не объяснил. Сказал: сами догадайтесь. Как вам это нравится? В общем, галиматья какая-то.

— Формула счастья? — переспросил Меркулов. — Вы не шутите?

— Какие уж там шутки. Он позвонил прямо в кабинет министру, минуя все предварительные этапы, по правительственной связи. Министр, как вы понимаете, был в восторге.

— Значит, звонок не удалось отследить?

— Нет. Выходило, что звонил он с уличного автомата, но это вроде бы исключено. Значит, либо какой-то компьютерный сбой случился, либо действительно классная провокация. А то и диверсия. Министр приказал разобраться с этим заместителю начальника Главного управления уголовного розыска МВД.

— Могу себе представить, — пробормотал Меркулов. — Грязнову?

— А! Вы знакомы с этим генералом?

— Более-менее.

— Дельный человек?

— Вы себе не представляете насколько.

— Отчего же? Я о нем много слышал, особенно в те времена, когда он возглавлял столичный уголовный розыск. Мне говорили, что он авантюрист, каких поискать.

— Я думаю, это вам сказал кто-то, работавший в ФСБ.

— Как вы догадались?

— У Грязнова с этой конторой старая нержавеющая любовь. Не обращайте внимание. Вячеслав Иванович — сыщик от Бога. А Турецкий, кстати, его вообще прекрасно знает. Они много вместе работали.

— Что же, очень кстати. Может быть, общими усилиями они этого Стасова вытащат на свет божий.

— Надеюсь, так и будет.

— Вообще нелепо, конечно. — Генеральный поморщился. — Два генерала бегают за телефонным хулиганом… Если бы не смерть Клементьева… Понесла его в бассейн нелегкая.

— Насколько я знаю, он каждый день туда ходил.

Генеральный посмотрел на Меркулова с интересом.

— У вас что же, на всех картотеки заведены — с увлечениями, любовницами?

— Не на всех, — успокоил Константин Дмитриевич. — С вашего позволения, я схожу за Александром

Борисовичем. Полагаю, он забыл захватить кое-какие документы, а они сейчас находятся у меня в кабинете, — экспромтом сочинил Меркулов и тоже вышел.

Турецкий прыгал по ступенькам, пытаясь одновременно синтезировать главную мысль: что именно его встревожило в девичьей фигурке? Мысль не синтезировалась, и Александр Борисович решил, что догадается, когда снова увидит девчонку. Но ничего не получилось, потому что, когда Турецкий вышел на улицу, там уже никого не было.

Он стоял на крыльце, растерянно поворачивая голову влево, вправо. Почему же она не уходила столько времени? Или она пришла снова? Она знала кого-то в Генпрокуратуре? Она приходила не к нему? Вообще-то его она ни по имени-отчеству, ни по фамилии не назвала…

Тут Турецкий наконец понял, что его встревожило. Это был ее пиджак, синий пиджак с эмблемой на лацкане. В эмблеме были две буквы «АГ», он это отчетливо вспомнил — с завитушечками. А и Г. Его собственная дочь училась в лицее имени Александра Грибоедова. Турецкий хорошо помнил скандал, который разразился в начале прошедшего учебного года, когда в лицее ввели форменную одежду и строптивая Нинка наотрез отказалась ее носить. Впрочем, такая она была не одна. Так что лицейский скандал закончился компромиссом, и Нинка ходила учиться в чем считала нужным — в чудовищных рваных джинсах летом и в кожаных штанах зимой. В результате пресловутой форменной одежды Турецкий так и не увидел.

Турецкий задумчиво вставил сигарету в рот и полез в карман пиджака за зажигалкой. Обычно она лежала в правом кармане вместе с сигаретами, но сейчас ее там не было. Турецкий машинально сунул руку в левый карман и наткнулся на листок бумаги. Вроде никаких бумаг он в карман не клал… Александр Борисович с удивлением развернул два листа, вырванных из общей тетради. Листы были исписаны изящным, хотя и несколько неровным почерком. Несомненно девичьим. Наклон букв иногда менялся, словно писали то на столе, то на коленях, а то и лежа.