Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие - [28]

Она перешла в большой зал, где стояла наряженная елка, принялась рассеянно рассматривать игрушки, трогать нити серебристого «дождика» и мягкие пушистые гирлянды из искусственных снежинок.

Наконец вернулась Ветка со своим телохранителем. Тот проскользнул мимо открытой двери зала, бросив только беглый любопытный взгляд в Маринину сторону, а ведьма вошла и, тяжело вздохнув, села на диван.

– Хорошо отделался, голень навылет, заживет недельки за три.

– Да, повезло, – отозвалась Марина, глядя поверх головы подруги. – Фартовый Бармалей оказался… – Она помолчала пару минут, а потом вернулась к разговору: – Ну, ты и теперь ничего мне не хочешь сказать?

Ветка, уютно устроившаяся на диване, поджала под себя ноги и, передернув плечами, буркнула:

– Я не понимаю, о чем ты.

– Да?! – Марина вдруг шагнула к ней и наклонилась близко к лицу, испугав этим ведьму. – Ты что же думаешь – мне больше нечем заняться, как летать сюда и разгребать какие-то дерьмовые кучи, да еще вслепую?! Нет, дорогая, так не пойдет, и больше ты меня не попытаешься поиметь, как в прошлый раз! То, что я тебе спустила тогда, сейчас у тебя не выйдет! Либо ты рассказываешь, что тут происходит и из-за чего весь сыр-бор мог разыграться, либо я сейчас же, сию минуту выхожу из этого дома и никогда – слышишь, на этот раз уж точно никогда! – сюда больше не возвращаюсь. И ты для меня тоже перестаешь существовать!

Она оттолкнулась рукой от спинки дивана и распрямилась. Ветка, вжавшись в гобеленовую обшивку, расширившимися от ужаса глазами смотрела на Марину и беззвучно шевелила губами. Такое агрессивное поведение Коваль испугало ее не на шутку. Она уже забыла, какой могла быть Марина, если вдруг что-то шло не так, как та хотела.

Коваль же, словно выпустив пар и успокоившись, отошла к окну и отдернула штору, краем глаза заметив, как это движение заставило Ветку напрячься и ощутимо вздрогнуть. Но Марина приоткрыла створку, закурила и села на край подоконника.

– И что же – ты так и будешь жить в зашторенных комнатах, передвигаться ползком и бояться высунуть нос на улицу? – на ее губах заиграла издевательская усмешка.

– У меня нет выбора, – пробормотала Ветка, ежась на диване. – Ты сама видела – обложили по полной. И тут уже не один снайпер.

– С чего ты это решила? – с интересом спросила Марина, устраиваясь на подоконнике удобнее и готовясь слушать.

Ветка вздохнула, понимая: выбора нет, нужно рассказывать хотя бы то, что ей самой известно.

– Понимаешь, – вздохнув еще раз, начала она, – утром сегодня я вдруг увидела место, с которого стреляли в меня ночью. Саня сходил с ребятами, проверил – да, сошлось. Но оттуда стрелять в Бармалея не могли – это с другой стороны, как раз там, где ты сидишь сейчас.

Коваль скосила глаза и вдруг увидела отверстие в стекле, заткнутое чем-то вроде синтепона и заклеенное скотчем.

– Чтобы не сквозило? – ткнув в сторону этой конструкции сигаретой, спросила она, и Ветка кивнула.

– Видишь же, какая дыра, а поменять окно можно только после праздников – ничего ж не работает. Так вот… в Бармалея стреляли совсем с другой точки, а потому я и говорю, что, может быть, снайпер не один.

– Чушь это все, – спокойно оборвала ее Коваль, гася в пепельнице сигарету. – Один он. Один-одинешенек, просто оборудовал себе не одно место, а два-три, и кочует по ним. Могу с тобой поспорить: если сейчас твой телохранитель обшарит сектор, откуда примерно могли стрелять, то непременно найдет что-то еще. Я даже тебе могу подсказать по дружбе, что именно это было. – Она снова насмешливо посмотрела на растерянную подругу. – Что ж вы такие непуганые все тут? Мало вас, видно, били в жизни.

– Почему? – хмуро спросила Ветка, крайне недовольная тем, что Марина говорит загадками, да еще и ухмыляется все время.

– А потому! – отрезала Коваль серьезно. – Был бы твой Бес менее самоуверен, давно бы велел снести старую голубятню. Я говорила об этом, еще когда он только-только себе участок этот прикупил. Но куда мне – Бес ведь сам себе голова! Как вас раньше оттуда в фарш никто не перекрошил – просто диву даюсь.

Она умолкла, снова глядя на украшавшего макушку елки белого ангела с поникшими крыльями и золотой ветвью в вытянутой пухлой ручке. Когда-то давно маленькая девчушка подарила ей почти такого же – но самодельного, из дерева и белых перьев, и эта игрушка долгое время висела на лобовом стекле ее «Хаммера», служа талисманом и оберегом одновременно. Ее ангел «погиб» в одной из перестрелок – разлетелся вдребезги, прошитый пулей, а вскоре и сама Марина оказалась тяжело ранена. Вот и не верь после этого в талисманы…

Ветка сидела на диване, словно пришпиленная словами Марины о старой голубятне. Ей и самой несколько раз приходила в голову мысль о том, что это заброшенное и полуразвалившееся здание на границе с леском может таить в себе потенциальную угрозу. Однако Гришка в ответ на ее предположения, высказанные вслух, только смеялся и советовал «засунуть свое ведьминское чутье туда, откуда его черт помелом не выметет». Оказывается, Коваль говорила об этом еще раньше… Гришкина самонадеянность всегда переходила разумные пределы, но в случае с голубятней, которую можно было разнести в щепки за полчаса и забыть о ней вообще, это превзошло все.