Инкарнация - [9]

Снаружи застучали колёса поезда. Железная дорога пролегала рядом с посёлком, так что эхо от грохота движущегося состава разносилось над всем Лок-Батаном. Обычно я не обращаю на это никакого внимания. С детства привык уже к этому звуку и для подавляющего большинства жителей посёлка — это естественное и непримечательное явление, если они, конечно, не застряли перед шлагбаумом, дожидаясь, когда же этот долбаный поезд проедет… И почему-то он проезжал именно тогда, когда вы собирались попасть в посёлок. Благо, проездов в Лок-Батан два: второй как раз пролегает под железной дорогой, так что не все из нас устало вздыхают или скрипят зубами в ожидании подъёма шлагбаума.

И вот сейчас я обратил внимание на этот звук. Ещё немного, и я начну скучать по этим местам, хоть они мне и изрядно осточертели. Ну как же? Любой живущий в Лок-Батане неизбежно ассоциирует его с серостью, пылью, вездесущей глиной, раздолбанными дорогами, грязью и слякотью во время дождей. Нет, тут, разумеется, есть и хорошее. Много добрых и приятных воспоминаний из детства и школьных лет. Но они смазываются и меркнут на фоне негатива. Уж так устроен человек: отрицательное врезается в память и надолго в ней застревает. И потом, даже спустя десять, двадцать (тридцать!) лет, он всё равно возвращается к тому, что его не устраивало, что ему не понравилось, что он мог сделать лучше, но не сделал. Уже не говоря о постоянной прокрутке в уме старых обид и неловких ситуаций. А к хорошему привыкаешь… Сначала это восторг, потом приятно, а затем — никак: ты всё это уже видел и переживал сотни раз. Что-то я не припомню, чтобы я ржал как лошадь после повторного просмотра какой-либо комедии. А возмущаться по поводу чего-либо я всегда умел от души — со смаком…

Мы собрались в гостиной. Отец выключил телевизор, тем самым показывая, что серьёзно настроен к предстоящему разговору с сыном. Я зашёл в комнату с рюкзаком, и это не прошло незамеченным: папа нахмурился, о чём-то размышляя, а мама слегка приподняла бровь в удивлении.

Прожужжала молния, раскрывая рюкзак. Я на мгновение посмотрел на родителей (таинственная пауза! барабанная дробь! тадам!), потом вытащил по очереди и положил на стол заветные пачки сотенных купюр. О! Такого изумлённого лица у мамы я никогда не видел. Отец же, наоборот, воспринял всё спокойно. Не зря ж его зовут Сакит, что означает спокойный, тихий. А мать Наира — сияние огня.

— Ну, рассказывай, сынок, — наконец нарушил тишину отец. — Кого ты на этот раз ограбил?

— На этот раз?! О, Аллах! — воскликнула мать, а её глаза, если б могли, выскочили бы из орбит. — Шаин, скажи, что ты это не украл!

Я поморщился, но промолчал. Блин! Она из-за слов отца сейчас точно думает, что муж всё знал и давно со мной в преступном сговоре. Так. Надо дать первой волне эмоций схлынуть. Не исключено, что будет и вторая. Надеюсь, не такая бурная… Так как отчасти я скажу правду, а во всём остальном придётся нагло врать.

— Успокойся, жена, — отец хохотнул. — Я всего лишь пошутил.

В папу полетела схваченная с кресла подушка, которую он небрежным движением поймал. В подобных сценах родители походили на пару подростков, отчего я всегда переживал смесь противоречивых чувств: радости и замешательства. Ну… приятно, что им весело и что они не теряют бодрости, невзирая на года (отцу пятьдесят шесть лет, матери — пятьдесят два), но при этом ещё и некий диссонанс ощущается — вроде взрослые люди, а иногда ведут себя, как дети малые!

— Ладно, Шаин, — мать показательно вздохнула, будто устала от выходок отца. — Рассказывай.

— Тут двадцать тысяч, — сказал я, и отец, услышав это, лишь присвистнул.

— Не слабо ты кого-то грабанул, — произнёс он, но натолкнувшись на гневный мамин взгляд, примирительно показал ладони и добавил: — Всё, всё. Молчу.

— Это аванс. Ещё десять тысяч переведут на мой банковский счёт.

Родители молчали, ожидая продолжения.

— В общем, если коротко, то меня пригласили работать в Штаты. Я согласился и уже подписал контракт. Завтра уезжаю.

— Вот так просто? Взял и подписал? — отец усмехнулся.

— Мог бы с нами посоветоваться, — обиделась мать.

— А что тут советоваться? — возмутился я. — Хорошая работа, хорошая зарплата, наконец-то я смогу реализоваться, как специалист в своём деле.

Отец хмыкнул и улыбнулся уголком губ. По глазам вижу — не верит! Мать сомневается, но вроде бы готова поверить. Уж лучше такая версия, чем воровство и/или грабёж. Да и деньги немалые. Уже этих двадцати тысяч хватит, чтобы решить часть наших проблем: кредиты гасить надо, да и квартиру в ближайшем времени ожидает ремонт.

— Шаин, а ты о свадьбе подумал? — спросила мама.

Ох! Опять закрутилась старая шарманка. Не хочу я сейчас жениться! Нет для этого подходящих кандидаток. Точнее, есть, но они явно не обитают рядом со мной.

— Мам, ты опять об этом. Ну не нужна мне жена. А теперь, когда собираюсь уезжать — тем более!

— Тебе зимой исполнится двадцать восемь, — сказала мать. — А нам с отцом хочется внуков понянчить.

Отец на эти слова кивнул.

— У твоей тётушки Фахрии выросла прекрасная дочь, — продолжила она. — Тебе стоит приглядеться к юной Гюнай.