Ингуши - [11]

Так на пятнадцатом поколении добирается до самого себя наш собеседник, старик Бочалов, объясняя, кстати, и происхождение трех родственных народов: ингушей, чеченцев и карабулаков. Надо видеть оживление и горячность его слушателей, других ингушей, когда разговор заходит о том, чей род древнее и почетнее. Бочалов утверждает, что первоначально возвысились в горах 4 рода: Беркинхо́евы, род Ке́кеалы, т.-е. «Трех селений», Евло́евы и Цикмыхо́евы. К последним, происходящим от предка Цикмы, как мы видим, относит себя и сам старик-рассказчик. Однако, его слушатели ни за что не хотят согласиться с этим восхвалением потомков Цикмы. Разгорается жаркий спор, и, глядя на лица собеседников, нетрудно понять, что в таких спорах о древности и славе предков дело может дойти и до кинжалов.

Однако, не только в глубь времен уходит род ингуша. Родственными связями окружен он и в настоящем. Если мы с вами, читатель, постараемся сравнить в этом смысле наше положение с положением ингуша, разница получится очень наглядная. Русский — житель города, рабочий или служащий — в переездах, в погоне за заработком, быстро теряет из виду своих родственников. Дальше дядей, теток, племянников и двоюродных братьев-сестер, точного счета родства он не ведет да и их-то он часто годами не видит и не испытывает от этого особых неудобств. Более дальнюю родню он просто считает «десятой водой на киселе» и больше ворчит, чем радуется, когда такой непрошенный чудак вдруг вздумает навязаться ему в родственники.

Больше помнит и ценит своих родичей наше сельское население. Крестьянин неподвижнее, он обычно всю жизнь сидит в своей деревне, привязанный к своему хозяйству, к своей земле. Ему легче сохранить в целости свои родственные связи, и за семейными торжествами: свадьбой, крестинами и на похоронах нередко собирается в его доме десяток-другой близких и дальних родственников, приезжающих иногда из далеких деревень. Здесь за одним столом делят они хлеб-соль, обмениваются подарками и ведут счет родству по семьям матери и отца, по свойству и кумовству. Но и крестьянин не может сравниться в почитании родственников с ингушом. Насчитав восемь-десять поколений своих «отцов» и дойдя до своего «фамильного» предка, ингуш сообщит, что кроме одного сына, от которого по прямой линии происходит он сам, у родоначальника было еще несколько сыновей. От многих из них идет свое отдельное потомство. По нашему счету это выходят «семиюродные»-«девятиюродные» братья рассказчика, но он считает их своими настоящими родственниками, «однофамильцами». От более поздних предков точно так же отходят новые ветви, и некоторые теперешние ингушские роды, или «фамилии», так разрослись, что насчитывают по нескольку сот дворов и одну-две тысячи человек, большею частью рассеянных по разным селениям. Но все они держатся дружно и составляют один род, одну «тэйпы», как говорят ингуши, или одну «фамилию», как переведут они по-русски. Фамильные прозвища их — Котиевы, Мальсаговы и др. — переделаны уже на русский лад. Сами ингуши называют себя просто «сынами» или «потомками Котия», «потомками Малсэга» и так далее. И крупная фамилия, например, теперешних «сынов Малсэга» насчитывает больше 200 дворов и могла бы выставить в случае нужды целый эскадрон конницы. Таковы же по численности фамилии Плиевых, Аскановых, Бузургановых, Дедиговых и других.

Как видит читатель, «фамилией» называет ингуш совсем не то, что привыкли мы понимать под этим именем. Для ингуша «фамилия», это — круг людей, происходящих по преданию от одного предка в восьмом-десятом поколении. Всех этих однофамильцев ингуш и считает своими родственниками.

Как же называют ингуши такое фамильное родство? Все потомство «фамильного» предка считается сестрами и братьями между собой или, как говорят ингуши, «йиши-во́ши». Братом и сестрой будут для Мальсагова не только его родные братья и сестры, но и всякий взрослый мужчина или женщина из многочисленной фамилии Мальсаговых. Это странно для нас с вами, читатель, не правда ли? Но если поискать примеров, то не одни ингуши окажутся таким «братолюбивым» народом. Многие дикие племена считают родство точно таким же образом. Могли считать его так же и наши предки-славяне в те далекие времена, о которых сохранилось известие, что племена их жили отдельными родами.

Мы с вами, читатель, отлично понимаем, что значат слова «дядя», «тетка», «племянник», «внук», «дед» и «бабка», эти слова кажутся нам такими простыми и необходимыми в языке каждого народа, а вот ингушский язык, как оказывается, не знает этих название. Только слова: «отец» — «мать», «брат» — «сестра», «сын» — «дочь»[11] и могут помочь ингушу, если он хочет обозначить какую-нибудь степень родства. Но просто «брат» или «сестра» обозначают у него людей, принадлежащих к одной фамилии, которых на Кавказе по-русски называют «фамильными братьями». И вот чтобы сказать вам о своем родном брате, ингуш должен потратить много лишних слов: «отцу рожденный матерью брат» говорит он в таком случае, и это должно обозначать родного (происходящего от одного отца и от одной матери) брата. По-ингушски «брат отца» (или «сестра отца») будет вообще всякий дядя (или тетка) с отцовской стороны, но чтобы было понятно, что это — родной дядя, надо сказать «рожденный вместе с отцом брат отца»; «сын брата» обозначает племянника и т. д. Точно так же слово «отец» можно понять в смысле предка вообще, а слово «сын», вероятно, обозначало прежде всякого потомка и, если ингуш хочет сказать «внук» или «дед», он должен выразиться так: «сына сын» или «отца отец». Трудно приходится ингушу, плохо ворочается его древний язык, когда речь идет о семье и семейном родстве. Ведь семья народилась у него потом, первоначально был род («фамилия»), который сообща вел свое хозяйство, и в нем не было разделений на отдельные семьи. В те времена и зародились в языке ингуша эти названия родства. Но с тех пор протекло много времени. Общее родовое хозяйство раздробилось, и сам род распался, разделился на отдельные семьи, но память о прежних временах еще сохраняется в ингушском языке и счете родства.