Инга. Мир - [12]
— Ага, вы значит, очень модные нынче народные целители, да?
— А это модно? — удивилась Инга, таща подругу, повисшую на локте, обратно во двор. Та покивала с важным видом.
И когда уселись внизу, в тени старого абрикоса за небольшой деревянный стол, откинулась на лавке к стволу и с сюрпризом на круглом лице посмотрела на подругу.
— Кормить не надо. Я и так, видишь, бревно какое стала. Ташка вернется, тогда все вместе и поужинаем. А сейчас покажу кое-что.
Она поставила на колени коробчатый пакет, разрисованный розочками. И стала вынимать из него ворох глянцевых буклетов и рекламных листовок. Кивнула на цветную россыпь.
Инга вытащила листок. Открыла буклетик, перекидывая упрямые странички. Смеясь, пожала плечами.
— Вот это я в курсе, это — модно. Что тут у тебя? Йога. Нудизм как единение тела с природой, угу. А тут? Эзотерические чтения. Господи, Виол, ты это серьезно?
— Дальше смотри, — сказала неумолимая Виолка. Поправила на лбу влажные от жары темные прядки.
Инга послушно подвинула к себе блестящие журнальчики. Виолка не помолодела, да. Выглядела на все свои сорок три года, да еще потолстела изрядно. Грустно перебирая листовки, Инга думала о том, о чем когда-то уже размышляла, случайно заглянув в сети на пару сайтов подобных учений. Там было много фотографий таких вот полноватых женщин с восторженными глазами, они охотно рассказывали о впечатлениях корреспондентам газет и журналов, обязательно гордо упоминая успешно сделанную карьеру. И видно было — одиноки. Так одиноки, что поездки на летние курсы всей этой мистической эзотерики были для них некоей заменой женского счастья. Того, что принято называть обычным. Ну да, знала она, хоть семь пядей во лбу, хоть десять, но тела и его радостей и горестей никто не отменял. И куда деваться, если не восемнадцать лет, и спрос на него, стареющее, неумолимо падает. Даже если красавица, к примеру. А разведенная Виолка, войдя в средний женский возраст, свою красоту потеряла вместе с девической свежестью, так бывает, да. Откуда-то же берутся тетеньки, грустя, думала Инга, такие вот, что дышат тяжело, взойдя на второй этаж, и у которых любой навороченный айпад или планшет выглядит чем-то вроде базарной авоськи.
Да…
И уставилась на тонкий, в четыре листка, буклет с яркой обложкой.
— А…
— Ага, — хихикнула Виола. Помолчала выжидательно и понукнула:
— Открой, что ли.
Инга медленно перевернула страницу. С фотографии на обороте, крупной, хорошей цветной фотографии смотрел на нее Каменев. Проникновенным взглядом, под темными бровями вразлет. Вьющиеся волосы, густые, красиво пострижены. И небольшая борода, темная, с нитками седины, так благородно.
Не читая крупных букв под фотографией, Инга снова перевернула страницу, уставилась на обложку. Сглотнула и прокашлялась. А думала — показалось…
В цветных виньетках из листьев, силуэтов пантер и изгибистых ветвей помещалась картинка на всю обложку журнальчика. На ней — смуглая обнаженная красавица, перепоясанная сверкающими самоцветами по талии и бедрам, шла из зарослей по берегу горного потока, ставя на камень длинную ногу с тончайшей щиколоткой, а рукой отводила ветвь, полную (тут Ингу пробил нервный смех) цветов и листьев. Была красавица высока, кукольно тонка, изящна в движениях, узка там, где положено быть узкой, но широка бедрами, и полные груди торчали в стороны темными сосками. Грива коротких волос развевалась от невидимого ветерка, манили зрителя большие глаза, опушенные тяжелыми ресницами. Красавица была — Инга. Переделанная и улучшенная.
— Это что? Это…
— А! — радостно вступила Виола, страшно довольная эффектом, — во-во! А то глядишь, как на неродную. Ты теперь звезда, Михайлова! Считай лет пять. Да там написано, читай же.
Под виньетками шла такая же кучерявая надпись.
Aeternum virginitas!
Вечная девственность!
Учение Петра Скалы о первом прикосновении!
Открывая буклет, Инга снова уставилась на фотографию. Петр смотрел на нее, все так же понимающе, мудро и проникновенно.
— Что-то я не пойму. Какая девственность? Что за Скала? Это Петр, что ли, Скала?
— Ну да! Ладно, потом прочитаешь, там, где мелко все написано. А я тебе расскажу, основное-то.
Виолка вытащила еще листовку, и еще одну, стала раскладывать перед собой на дощатом выскобленном столе. У Инги зарябило в глазах от смуглых обнаженных красавиц с непокорными черными волосами. Стоит спиной, воздевая тонкие руки к восходящему солнцу. Стоит лицом, утыкая его в розовый цветок размером с хороший каравай. Сидит на корточках, окуная руку в прозрачные воды. И лицо такое — вдохновенно задумчивое.
Перебирая картинки, будто раскладывая пасьянс, Виолка вещала:
— Ну, я много чего перепробовала. Йога там. То сильно сложно, сидишь, как идиотка, кренделем, мыслями воспаряешь. Потом еще ездила в Турцию, там наши делали семинары эзотерические. Скучища, сервис абы какой, видать самое дешевое нам спихнули. Гостиница чуть не с клопами, мужики водку пьют. А тут зимой мне, значит, Танька рассказывает, как, ты про Скалу не слышала? А уже несколько лет, оказывается, можно записаться: зимой в Москве курсы, ну разве ж время есть, на те курсы-то. И потом, там тоска, одни кошелки, такие, как я вот. Ладно, не маши рукой, сама знаю, на что стала похожа. Зато летом!
Вы думаете, что родиться княжной это большая удача? Юная княжна Хаидэ тоже так думала. Пока в её жизнь не вошло Необъяснимое…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.