Инга Артамонова. Смерть на взлете - [107]
Подтолкнуло Воронина убить Ингу ее решение наконец-то порвать с ним. Было затронуто его самолюбие, эгоизм восстал. Он также понял, что с уходом Инги кончается его обеспеченная жизнь, его тунеядство. И лучше уж отомстить, сделать плохо себе, чем согласиться на развод, отдав кому-то другому счастье быть около Инги. Это не в правилах Воронина. Если уж не себе, то и никому! И кто-то, возможно, рассчитал, что именно так и будет действовать этот мстительный и злобный человек. И он именно так и действовал. Теперь это мы можем сказать совершенно определенно. Материалы уголовного дела об этом свидетельствуют с полной очевидностью.
И недовольство Г. Воронина (и такое тоже было) следственным заключением, решением Мосгорсуда и даже решением Верховного суда РСФСР, отменившего его пребывание в тюрьме, наиграно им, чтобы ни у кого не возникло подозрения в поблажке ему. Но как раз поблажка-то и была – мы в этом убедились. Тут уж никуда не денешься.
Заметки на полях
Довод о том, что кое-кто был заинтересован в ее гибели (а потому-то, возможно, кое-кто способствовал впоследствии досрочному освобождению Воронина), напрямую соотносится с тем фактом, что Ингу после ее гибели замалчивали, старались ее имя обходить стороной. Вполне понятно, что это происходило по приказу сверху. Иначе как можно объяснить, например, тот факт, что к ее 50-летию в 1986 году в средствах массовой информации о ней не сказали ни единого слова, как будто и не было такого человека. И это при моем настойчивом обращении и на телевидение, и в газеты накануне этой даты.
Зато в 1994–1995 годах об Инге прошли телепередачи несколько иного свойства, по поводу которых с нами, родственниками, никто не посоветовался, и мы так и не увидели их, а только узнали от знакомых, которым удалось посмотреть эти передачи. Я потом обзвонил все каналы телевидения, и никто так и не признался в их авторстве. Чудеса, да и только!
Удивила меня и выпущенная в 1984 году юбилейная книга о динамовских спортсменах «Сила в движении», в которой Инга была представлена всего двумя мелкими строчками в конце книги. Мне объяснили это тем, что в предыдущей книге – к 50-летию «Динамо» – об Инге было сказано довольно много. На что я ответил: «А если в очередном издании энциклопедии ничего не скажут, например, о Г. К. Жукове только потому, что в предыдущем издании о нем уже было сказано, то как?»
Году в восемьдесят третьем с нашего катка на Петровке, где выросла Инга, была организована телепередача – о пользе катания на коньках. Камера прямо смотрела на наш дом и на наше окно. Журналист прекрасно знал, что здесь выросла Инга. И ни слова о ней! Вдумайтесь только: передача о пользе катания на коньках с катка, где выросла уникальная чемпионка, и ни слова о ней! Что это, запрет сверху или проявление «собственной инициативы» журналиста?
Поразили показания в уголовном деле некоторых лиц, также, похоже, выполнявших определенный «заказ». Вероятно, такое лицо, приходя в кабинет к следователю, не думает, что когда-нибудь его показание может быть прочитано и проанализировано и даже станет предметом широкого обсуждения. Оно действует, возможно, по сиюминутному ощущению: наговорю, мол, с три короба на человека, которому завидовал или которого ненавидел из-за его всемирной славы, тем более что этого человека и в живых-то нет, и дело с концом (это на людях надо показаться приличным: про покойников, мол, нельзя говорить плохо!). И я тогда подумал, что большие-то личности и в таких вот ответственных ситуациях, как следствие, где одно неверно сказанное слово может оказаться черным пятном на репутации человека, оказываются на высоте. К ним, проходившим свидетелями в деле, относятся и известные спортсмены (Тамара Рылова, Борис Стенин и другие), и многие тренеры, и спортивные работники, и соседи… Спасибо им за порядочность и честность.
Когда повторно знакомился с материалами спустя уже почти двадцать пять лет после гибели сестры, встретил там и историю ее болезни, ранее находившуюся в спортивном диспансере в Лужниках, а после гибели затребованную прокуратурой. Уже по некоторым отрывкам можно представить, какой ценой давались Инге победы, если еще учесть ее огромную трату нервов и здоровья на семейные дрязги. Вот некоторые выдержки из этой истории:
«27/III – 61 г. Жалобы на частые нарушения сна» (т. 3, л. 74, об.).
«1961 г. Назначается обследование по поводу болей в правом подреберье, инъекции витамина В>12» (л. 77).
«5/IV – 61 г. Самочувствие неважное, слабость, вялость. Апатия. Болей в области печени нет, но ощущается вялость. Продолжает инъекции» (л. 89, об.).
«2/V – 62 г. …жалобы на спазмы в области обеих кистей рук, особенно пальцев, отмечает выраженную синюшность (л. 90), головокружение и приток крови к голове (частая задержка месячных: связывает их с длительным пребыванием на высокогорье)» (л. 90, об.).
«V – 62 г. В сезоне (к концу) отмечала раздражительность, нарушение сна, головные боли, онемение кистей обеих рук… Эти явления вызываются ухудшением общего самочувствия, ощущением пелены перед глазами…
Объективно: черепно-мозговая иннервация без патологических изменений…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.