Информация - [155]
Впереди стоял оранжевый фургон, перегораживая узкий выезд на проспект Сазерленд-авеню. Гвин сбавил скорость и, подъехав поближе, остановился на почтительном расстоянии. Сквозь щель боковых окон фургона он увидел, что кабина пуста и мертва, словно из нее вынули мозг. Гвин огляделся по сторонам, ожидая увидеть поблизости какого-нибудь типа, который скоро заберется в кабину и отъедет или, по крайней мере, откроет капот и будет стоять и смотреть на мотор. Для того чтобы Гвин почувствовал раздражение, прошло слишком мало времени (в конце концов, он ведь не Ричард, который бы уже дергался). Слишком мало времени, чтобы Гвин решил посигналить… Когда Гвин почувствовал удар, он был удивлен не столько толчком (не очень сильным), сколько оскорблением, нанесенным его пространственному восприятию. Всего секунду назад залитая тяжелым вечерним светом улица в зеркале заднего вида была пуста. Гвин обернулся. Всю ширину его тонированного заднего стекла занял старенький «моррис-майнор» с деревянным кузовом. За рулем сидела старая дама в шляпке без полей и белом шарфике; взгляд у нее, как и у всех старых дам, был умоляющий. Ощутив мощный прилив уверенности, Гвин моментально проникся любовью к старой даме, к ее белому шарфику, к невинному «моррису» с его деревянной рамой. Да — минуточку — старая дама уже выбирается из машины. Гвин отстегнул ремень безопасности. Он собирался проявить чудеса любезности. Он не знал, как зовут эту старую даму. А ее звали Агнес Траунс.
Гвин шагнул в розоватый свет под облаком цвета требухи. Он резко обернулся — оранжевый фургон, издав ржание, быстро покатился по свободному проспекту. Потом Гвин снова обернулся: старая дама как-то подозрительно проворно удалялась между припаркованными у обочины машинами. В это время вторая дверца «морриса» медленно открывалась. И, пригнув головы, они вышли из машины, а затем выпрямились. У одного были рыжеватые волосы и почти незаметные брови. Другой был худощав, в черной низко надвинутой шляпе, в черном шарфе, обмотанном вокруг шеи, и в черных очках, закрывавших половину лица. Гвин был более чем готов. Единственное, что он чувствовал, было раскаяние, паника и облегчение.
— Как ты назвал мою мамочку?
— Что?
— Ничего, — сказал Стив Кузенc, подходя и нащупывая под пальто монтировку, — никто, ты понял, никто не смеет называть мою мамочку старой каргой.
Солнце взирало на это с неодобрением, но не совсем искренним. Солнце очень старое, но оно никогда не говорит правды о своем возрасте. Солнце выглядит моложе своих лет: старше на восемь минут. Мы всегда видим солнце таким, каким оно было восемь минут назад, когда его свет начал свой путь длиной в восемь световых минут. Когда Стив Кузенc и Пол Лим (подручный) двинулись на Гвина Барри, на самом деле солнце выглядело на восемь минут моложе своего возраста и на восемь минут краснее. Во времени образовалась дыра.
Восемь минут назад Бац сидел за баранкой синего «метро» (под установленной на крыше рекламой и знаком «ученик за рулем») в 500 метрах к востоку, и он показывал Деметре Барри, как можно преодолевать «лежащего полицейского» на скорости пятьдесят миль в час.
Шесть минут назад Бац был в 400 метрах к северо-востоку, и он показывал Деми, как эффектнее срезать углы.
Четыре минуты назад Бац был в 450 метрах к северо-северо-востоку, и он показывал Деми, как разворачиваться на «зебре» пешеходного перехода с помощью ручного тормоза.
Две минуты назад Бац был в 200 метрах к северу, и он показывал Деми, как проскочить на красный свет с закрытыми глазами.
А прямо сейчас он собирался показать Деми, как можно лавировать по улицам с односторонним движением, двигаясь навстречу транспорту. Бац совершил вынужденную остановку, смачно хлопнул ладонью по гудку и с изяществом выскользнул в открытую дверь (ремень безопасности, свернувшись кольцами, остался валяться на коврике, жалкий, поблекший от длительного безделья). Выйдя из машины, Деми обратила свой близорукий взор на следующую сцену: «моррис-майнор», резко развернувшись, стремительно укатил по улице с односторонним движением (это ее неприятно поразило), а Бац стоял возле ее мужа рядом с его машиной.
Солнце любит его. Вселенная все еще любит его. Или это так, или Вселенная просто решила покончить с Ричардом Таллом.
~ ~ ~
На следующий день, вскоре после полудня, Ричарда можно было увидеть в баре «Колдун». Он пил бренди, курил и разглядывал свой ботинок. На первой странице крупноформатной газеты, неловко примостившейся на круглом столике перед ним, была помещена фотография Гвина — лауреата пожизненной премии фонда «За глубокомыслие» — с супругой. Ричард продолжал невозмутимо пить и курить и разглядывать свой ботинок. Этот бар был очень тесным и душным, и здесь никогда не появлялись ни игроки в сквош, ни теннисисты, ни бильярдисты, ни любители дротиков или любители игры в шары. Зато здесь появлялись члены ассоциации досуга. Все как один — социально опасные элементы. В общем, Ричарда окружали несколько пестревших татуировками кабанов и теребивших серьги в ушах тридцатилетних старожилов, которые сидели, уткнувшись в свои бульварные газетенки. Завсегдатаи постарше вполголоса переговаривались над пенными кружками, пожимали плечами и оглядывались с настороженным видом, в криминальном полумраке всегда таилась жестокость. Барменша переходила от столика к столику, шумно собирая пустые кружки. Ричард все еще никак не мог прийти в себя после неприятности, приключившейся с ним у «Всезнайки». Когда он, пошатываясь, подошел к автомату и опустил в него фунт, его почти сразу же огорошил вопрос:
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
В 1973 году Мартин Эмис, известный английский прозаик и критик, удачно дебютировал романом «Записки о Рейчел». Действие романа происходит за сутки до того, как герою-повествователю, Чарльзу Хайвэю, исполнится двадцать, и сосредоточено на его болезненных амурных переживаниях. Критики, за малым исключением, оценили мастерство создания комических ситуаций. В следующем году книга удостоилась премии Сомерсета Моэма.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.