Информация - [10]
Тринадцатый недоуменно вздохнул. Он никак не мог сообразить, какого черта они тут делают, но это было в порядке вещей, когда работаешь на Адольфа. Там, кроме видеомагнитофона, и брать-то нечего.
Скуззи сейчас с ним не было. Вряд ли Скуззи и так сидел бы здесь в это время суток, но его сейчас с ним не было. Вовсе не из благих побуждений Скуззи отправился в больницу навестить своего партнера. Этого партнера, Кирка, довольно серьезно покусал его собственный питбуль по кличке Биф. И Бифу удалось благополучно пережить этот инцидент. Кирк не захотел его усыплять. Сейчас Биф жил у брата Кирка, Ли, мрачно ожидая выздоровления и возвращения Кирка. «Прости и забудь», — сказал Кирк. Что было, то было. Кирк твердил, что сам спровоцировал собаку — слишком уж бурно он реагировал на горькое поражение «Арсенала» от киевского «Динамо», к тому же голы, забитые на чужом поле, ценятся в два раза выше.
Собравшись ехать за Скуззи в больницу Святой Марии, Тринадцатый напустил на себя соответствующий вид, но потом взглянул на часы и передумал, решив сначала съездить домой и выпить чаю.
Жаль. Чернокожий парень больше не может быть просто чернокожим парнем. Никто больше не может быть просто самим собой. Очень жаль.
Возьмите, к примеру, Ричарда. Это был один из рабочих дней Джины, поэтому мальчиками должен был заниматься Ричард. Сознательно и добросовестно (или наоборот: добросовестно и сознательно) он проделывал следующие процедуры: искупал, покормил, почитал, налил свежую воду в кувшин, дал Марко лекарство, снова почитал, запихнул в их влажные ротики две маленькие витаминки и поцеловал. Он целовал мальчиков при любой возможности. Он по опыту знал, что отцам следует почаще обнимать и целовать своих сыновей: из мальчишек, которых их отцы мало целовали и обнимали в детстве, вырастает потом всякая дрянь. Ричарда его отец совсем не часто обнимал и целовал. И Ричард для себя решил, что будет рассматривать свои отношения с сыновьями как чисто сексуальные. Он обнимал и целовал их, как только представлялся случай. Джина делала то же самое, но она обнимала и целовала детей, потому что ощущала в этом физическую потребность.
Когда мальчики были уложены, на кухню вышла Джина в ночной рубашке и пожарила Ричарду баранью отбивную, съела тарелку каши и пошла спать. Пока они ели, Джина успела от корки до корки прочесть какой-то туристический буклет, а Ричард прочитал первые семь страниц тома «Роберт Саути — поэт-джентльмен» — следующей книги, которую ему предстояло рецензировать.
Позже Ричард пошел в свой кабинет, собираясь посидеть еще пару часиков, выпить виски и покурить травку, попутно обдумывая новый поворот в своей судьбе. Но тут из комнатки, которую занимали мальчики (и из которой они стремительно вырастали), донесся отчетливый, словно выделенный курсивом, шепот: «Папа». Он заглянул к ним в комнату. Это был Мариус.
— Что ты хочешь?
— Пап, а пап, кем бы ты больше хотел быть? Автоботом или десептиконом?
Ричард прислонился головой к дверному косяку. Сегодня вечером близнецы — с их неуловимой, тончайшего плетения, жизнью — казались какими-то особенно понятливыми и сообразительными. Еще раньше, в ванной, Марко поднял согнутый палец, увидев на батарее долгоножку. Ножки у нее были такие тонкие и длинные, что наводили на мысль о спортивных состязаниях для инвалидов, полных страсти и драматизма, о беге «на трех ногах», о беге в мешках, о беге с яйцом на ложке, зажатой во рту, об искренних взволнованных речах.
— Папа, это Человек-паук?
Длинноногий папа стоял, склонившись над ванной.
— По-моему, это больше похоже на Пауко-паука, — ответил он…
А сейчас Ричард сказал Мариусу:
— Автобот или десептикон. Хороший вопрос. Как и многие из твоих вопросов. А знаешь что. Кажется, я выбрал.
— Кого?
— Больше никаких автоботов. Только десептикон, и никто другой.
— Я тоже.
— А теперь спи.
Ричард сел за стол, не зажигая света. Скрутил косяк, закурил, затем налил виски и сделал глоток. Ричард был вынужден много пить, когда курил травку, — чтобы бороться с паранойей. Чтобы противостоять этой невыносимой паранойе. Под кайфом ему временами казалось, что все телевизоры на Кэлчок-стрит мягко стрекочут о нем, Ричарде Талле: экстренные выпуски новостей, посвященные его недавним фиаско; публичные обсуждения его безвестности. И сейчас он пил, курил, и ему было ни весело, ни грустно.
По-настоящему серьезный разговор с Гвином произошел уже потом — в такси. Была половина третьего, небо — такого же цвета, как и тонированное ветровое стекло: верхняя половина — угольный карандаш и масло, а нижняя половина — свинцовые тона. Ричард попытался опустить стекло, чтобы удостовериться, так ли это на самом деле, но стекло медленно ползло вверх, настаивая на своем посредничестве. Пожалуй, это единственный способ увидеть Лондон таким, какой он есть, — смотреть на него из такси в полумраке июльского дня. Лондонские светофоры с их армированными стеклами — самые яркие в мире; они смотрят на вас красным оком гнева, желтым оком зависти и зеленым оком ревности.
Профиль сидящего рядом человека казался невозмутимым, и Ричард резко начал:
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам.Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства.Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой.В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате.В голове у него живет тайный соглядатай, наивный краснобай, чей голос мы и слышим.
События повести не придуманы. Судьба главного героя — Федора Завьялова — это реальная жизнь многих тысяч молодых людей, преступивших закон и отбывающих за это наказание, освобожденных из мест лишения свободы и ищущих свое место в жизни. Для широкого круга читателей.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.