Инферно - [101]

— Слушай, у тебя даже манера речи изменилась, весь вид! Что значит человек на своём месте, увлечён…

— Корис!

— Молчу, молчу!

— Так вот. Информация, по крупинкам просеянная и подтверждённая пересечением легенд различных племён, с большой долей вероятности позволяет предположить наличие в этом районе одного из центров цивилизации… Атлантиды.

— Нет, точно, ты даже выглядишь иначе! Прямо профессор на кафедре.

— Корис, вам рассказывать или нет?

— Ну прости, Ника, лапочка, больше не буду, честно!.. Я лишь хотел сказать, что где-то должны же были остаться следы былого величия. Хоть что-нибудь? Что, по твоему, якуты или эвенки являются потомками?..

— Потомками? Честно говоря, не думала… — пробормотала девушка, наморщив лоб. — А может потомками разрушителей «нашей» Атлантиды?.. Варварские племена, захлестнувшие умирающую цивилизацию!… Это интересная мысль.

Ника задумалась ненадолго.

— Нет, действительно интересно… А что касается следов… Мы ведь ничего не знаем о них, если на самом-то деле. Ни как жили, ни когда жили, может так давно, что и память успела истлеть, а не только следы Атлантиды?..

— Как это «не знаем»? — возмущенно воскликнул Яр. — Древнегреческие философы, не помню кто, описали её как островное государство…

— Кого «её»?

— Ну Атлантиду… Платон или Геродот, не помню!.. А может… Этот, как его… Вот — Аристотель!

— Ярик!..

Ника взглянула на парня как на неразумное дитя, и Яр пристыжено замолчал.

— Если брать Атлантиду, то первым сказание о ней принёс в Элладу Солон. Принёс из Египта, где услышал его в беседе с самыми учёными жрецами. Он хотел изложить сказание в стихах, но по старости испугался такой громадной работы…

— Это, по моему, о нём Платон сказал. Аристотель здесь вообще ни при чём. Сам Платон взялся доработать сказание, привезённое Солоном из Саиса, но тоже не закончил. Так? — задумчиво произнес Корис.

Рассказ Ники полностью завладел его вниманием, заставив ещё раз убедиться в несостоятельности поспешных выводов и определений. Видя окружающих его умных и увлечённых людей, беседуя с ними, он давно уже перестал воспринимать членов экспедиции как неуправляемую толпу фанатиков с «черепками». Их энтузиазм, их увлечённость менее чем за сутки заразили и его, и сейчас он вникал в смысл сказанного так, как будто рассказываемое касалось лично его. Он никогда не признался бы Нике в своём прежнем пренебрежительном отношении к археологам, так как ему даже перед собой было стыдно за неуместное высокомерие, а уж перед этой милой, доверившейся ему девушкой, подавно. Повествование увлекло парня настолько, что ему уже представлялись могущественные царства, красивейшие города, битвы и неясные образы древних людей, мужчин и женщин, участвовавших в давно минувших событиях.

Неизвестно откуда Корис взял то, что сейчас само собой сорвалось с языка. Его увлечение историей ограничивалось поисками в учебниках данных о Руси «предмонгольской», «монгольской» и, современным языком говоря, «постмонгольской». Раньше парня никогда не занимали ни «сказание об Атлантиде», ни Солон с Платоном, даже с самыми учёными жрецами вместе взятыми. Может быть, он где-то услышал об этом, но не придал значения, а теперь, разбуженная рассказом Ники, ранее запрятанная за другими данными информация родилась в его голове? Он и сам не знал.

Встретив изумлённый взгляд девушки, Корис виновато пожал плечами, и сказал, словно извиняясь:

— Я перебил…

— Корис, ты меня поражаешь. Что бы знать это, об этом нужно хотя бы прочесть, а значит интересоваться. Такие книги на каждом углу не валяются. К тому же ты прав. Я не думала, что ты так интересуешься этим вопросом, — сказала Ника с едва заметной ревностью. — Зачем это будущему офицеру спецназа? Ты ведь по отцовскому пути пойдёшь, или, всё же, на истфак?

— Вот только другим об отце и моём будущем пути не надо распространяться. Договорились? — сказал Корис, вспомнив ночной инструктаж Лукина, который, наконец, объяснил ему его роль и задачи, а также, что, предположительно, происходит.

— А я что, я — могила! — пообещал Яр, приняв слова Кориса на свой счёт.

— Да вот об тебе вся душа изболелась! — машинально огрызнулся Корис, однако моментально сориентировался в ситуации. — Короче, ребята, не надо пока об этом рассказывать. Я прошу. Так будет правильней. Не могу говорить пока. Просто поверьте.

Ника, удивлённая вчерашним непредвиденным поведением матери, а теперь ещё и странной реакцией друга на простые, по сути, слова, вдруг каким-то чутьём поняла, что не всё так просто и безоблачно, как казалось ей до сего момента. Что-то холодное и неприятное коснулось вдруг её, из затаённых закоулков сознания выполз страх. За мать. За отца. В этом возрасте страх за себя возникает только в случае непосредственной, реальной угрозы. Если нет непосредственной угрозы, сам себе кажешься сильным, едва ли не всемогущим. Какие могут быть беды и опасности, когда вся жизнь впереди? Другое дело архаичные, отставшие от жизни родители, постоянно нуждающиеся в твоей опеке и защите.

Тягостное, почти осязаемое в своей тяжести молчание повисло в палатке.

— Ну ладно, хватит в переглядушки играть! — возмущенно воскликнул неунывающий Яр. — Жених и невеста, тили — тили… Я тут вообще про цивилизации слушал.