Инфернальная команда - [21]

— Слышь, Шмультик, напомни, чего ты там рассказывал о пространственной нестабильности твоих соплеменников и чем вызван сей феномен?

— Да ладно тебе, Гвен, можешь не оправдываться и не подмазываться. За то, что ты заснул во время моего рассказа я на тебя ничуть не обижаюсь. Да и кому на всем белом свете интересно услышать о том, как один несчастный демон по имени Ши-Муль-Алан-д-Тик рубил кайлом уголек, коим потом сам и питался или о том, как его не менее дюжины раз проигрывали в карты, и он вынужден был вслед за своим очередным хозяином отправляться по этапу на очередную зону, расположенную на другом конце необъятной страны советов. Давай-ка, юноша, я тебе лучше спою одну песню. Задушевная, нравится она мне очень.

Шмультик присел на травке, в его руках, откуда ни возьмись, появился странный инструмент, по форме напоминающий лютню, отличающийся от нее необычным по форме корпусом с двумя глубокими выемками и плоскими деками. Инструмент имел шесть струн, регулируемых миниатюрными металлическими колками, расположенными на конце грифа.

— Гитара, — пояснил демон, — там, откуда вы с твоим учителем меня вытащили весьма популярный музыкальный инструмент.

Шмультик немного потренькал струнами, подкручивая колки и, настроив инструмент, запел негромким задушевным голосом:

День и ночь над тайгой завывают бураны,

Крайний Север суров, молчалив и угрюм.

По глубоким снегам конвоиры шагают,

Неизвестно куда заключенных ведут.

Их на север ведут за отказ от работы,

Среди них доктора, кузнецы и воры,

Чтоб трудились они до десятого пота,

Вдалеке от любимой, от зари до зари.

Красноярское небо над оставленной трассой.

За голодным этапом стаи волков идут.

"Ненаглядная мама, что за дяди в бушлатах

В оцепленье конвоя все бредут и бредут?"

"Это разные люди, что сражались в Карпатах,

Защищали детей, стариков и тебя.

Это дети России, это в прошлом солдаты,

Что разбили геройски под Рейхстагом врага".

День и ночь над тайгой завывают бураны,

Крайний Север суров, молчалив и угрюм.

По глубоким снегам конвоиры шагают,

Неизвестно куда заключенных ведут.

После того, как отзвучал последний аккорд печальной музыкальной темы, демон положил гитару на травку. Гвен, вскочив на ноги еще до окончания первого куплета, молча смотрел в огонь. Ему жителю иного измерения, никогда до конца не понять, что за трагедия скрывается за незатейливыми где-то даже примитивными рифмами, сложенными давным-давно неизвестным лагерным поэтом. Однако, поскольку этому парню не было чуждо слово «сострадание» и он не из рассказов добрых людей знал, что такое голод, жажда, боль и душевные муки, он на физическом уровне ощутил, насколько плохо было тем людям. Наконец юноша отвел глаза от пляшущих огненных языков и задал вопрос демону:

— Это были свободные люди?… Да?… Их продали в рабство и послали зачем-то в холодные земли?

— В общем-то, правильно, — кивнул головой Шмультик. — Только в той стране в то время вообще не было свободных людей.

— Разве так бывает? — удивился Гвен.

— Еще как бывает, — сверкнул в темноте фиксой демон, — но тебе об этом лучше не знать. Давай-ка, паря, отправляйся спать, а я подежурю до утра. Можешь не сомневаться, я не засну на посту, поскольку, как я тебе уже говорил, демоны в отдыхе не нуждаются, находясь даже в примитивной человеческой оболочке.

По складу характера бывший ученик чародея был парнем сговорчивым, особенно в тех случаях, когда в качестве альтернативы предлагалось нечто весьма выгодное для него самого. В этом случае он никогда не спорил и легко шел на уступки. Вот и сейчас он не стал возражать, а с удовольствием уронил свое могучее тело на заранее заготовленный для этой цели ворох травы и через пару минут сладко посапывал.

Шмультик подбросил топлива в костер, обошел по кругу территорию лагеря, оставляя за собой огненный след охранного заклинания. Замкнув пылающий зеленью круг неопалимого огня, он вернулся к костру, взял в руки гитару и начал что-то наигрывать потихоньку, чтобы не разбудить товарищей…

Гвенлин в черных доспехах на могучем коне цвета крыла ворона находился на вершине крутого холма. Поднеся руку в железной перчатке к приподнятому забралу, чтобы едва показавшееся из-за горизонта утреннее солнце не слепило глаза, он пристально вглядывался в шевелящиеся клубы густого тумана, скрывавшего от его взгляда, что творилось внизу у подножия возвышенности. Но разглядеть что-либо пока не представлялось никакой возможности. До слуха юноши доносились какие-то загадочные звуки: то ли тяжелое хриплое дыхание какого-то невероятно огромного существа, то ли дружный вдох и выдох десятков рабов-галерников, прикованных цепями к веслам. Гвен знал наверняка — в плотных клубах тумана скрывается враг, но что именно он собой представляет, для молодого человека оставалось пока неразрешимой загадкой. Однако он был уверен, что долго мучиться в неведении ему не придется — солнечный диск стремительно поднимается по лазоревой тверди небесной сферы и совсем скоро его лучи коснутся молочной субстанции, шевелящейся далеко внизу под ногами и разгонят непроницаемую для глаза дымку. Вскоре именно так и случилось. Дневное светило поднялось над горизонтом на достаточную высоту, и его лучи быстро навели порядок в долине — буквально испепелили густые молочные клубы, открыв взору юноши довольно странную картину происходящего.