Инфекция - [12]

Он не сразу дозвонился до районной больницы. Номер постоянно был занят. Но, наконец, услышал долгожданное «алло» в трубке.

— Доброе утро. Скажите, я могу вызвать врача? — он продиктовал адрес и объяснил, что случилось.

Его напугала необъяснимая напряженность в голосе диспетчера. Как будто это был далеко не первый звонок за это утро… Как будто похожие звонки и вызовы поступали ежеминутно.

— Первым делом успокойтесь, молодой человек…

— Скорее, пожалуйста.

— Как только доктор освободится. У нас тут подобных вызовов…

Дальше Егор слушать не стал, повесив трубку. Диспетчер пообещала, что врач приедет в течение дня. А еще сказала, что у них в райцентре тоже очень много вызовов. Что это все значило, представить было трудно. Он поблагодарил завхоза за телефон, на что тот ответил лишь усталым взмахом руки, и поехал обратно домой. Обернувшись на пороге дома Крылова, чтобы попрощаться с хозяином, он увидел странную картину, надолго запавшую ему в душу. Входная дверь дома завхоза оставалась открытой, но никто не выходил, чтобы ее закрыть. Прихожая дома тонула в сумраке. Неизвестно почему, на парня вдруг накатило ощущение непонятной, необъяснимой жути. Ему на секунду показалось, что в доме на самом деле уже нет никого живого, только призраки из прошлого. Он даже успел себе представить, как призрачная рука высовывается наружу, чтобы закрыть дверь и отгородиться от реальности, от мира живых. Егор отвернулся, чуть ли не припустив бегом по участку к своему велосипеду. Картинка намертво врезалась в его память, хотя он никогда больше не видел Крылова Дмитрия Пантелеевича или кого-либо еще из его семьи живым. А может именно поэтому.

Он вернулся домой и сразу отправился проверить, как там бабушка. Она лежала на своей кровати и уже пришла в себя. Степаныч сидел рядом с ней и молчал, уставившись в одну точку, задумавшись о чем-то своем. Лидия Афанасьевна сразу увидела Егора и сделала попытку приподняться с кровати ему навстречу.

— Нет, баба Лида, оставайся лежать. Врача я вызвал, сказали, что в течение дня приедет.

— Спасибо тебе, Егорка, — жутко осипший голос напоминал бабушкин лишь своей ласковой интонацией. К своему любимому внуку она всегда только так и обращалась.

Степаныч встал со стула, поставленного им рядом с кроватью, и посмотрел на парня:

— Ну, я пойду, Егор?

— Да, конечно, — Павел Степанович. — Спасибо вам огромное, что посидели с моей бабушкой.

— Да ладно, не стоит, — он снова закашлялся, и у Егора мелькнула мысль, что табакокурение сведет старика в могилу. — Нам, старикам, всегда есть, о чем поболтать. Вспомнить молодость. Он, не оглядываясь, вышел во двор, и тут его настиг следующий приступ кашля, который заставил его согнуться пополам. Егор обратил внимание, что теперь даже кашель у старика изменился, перестал быть сухим как у любого заядлого курильщика. Это подтвердил и сам Степаныч, мрачно сплюнув комочком мокроты и втоптав его в землю.

— Пойду я, наверное, прилягу, — даже голос старика странным образом изменился, став чуть более сиплым. — Эти летние простуды меня когда-нибудь доконают.

Егор долго смотрел ему вслед, даже когда его сгорбленная с годами спина исчезла за поворотом. В голове пульсировала одна мысль — «летняя простуда», выражаясь словами Степаныча, у него была, или нечто другое… Интересно, а могли ли сразу несколько человек подцепить простуду одновременно? Теоретически, конечно, возможно, но практически… У него были на этот счет большие сомнения. Но что-то явно происходило. И это было что-то неприятное. Червячок страха поселился у Егора в сознании и ждал подходящего момента, чтобы вылезти оттуда на солнечный свет. Он присел на краешек кровати и вгляделся в лицо своей бабушки. Она лежала с закрытыми глазами и вроде бы дышала относительно ровно. Однако теперь к хрипам в легких прибавился слабый кашель. Она открыла глаза и с ласковой улыбкой посмотрела на внука.

— Бабушка, как же тебя угораздило летом простудиться?

— Не знаю, Егорка. Я и простужалась-то в последний раз лет пятнадцать назад, когда мы с подружками весь день на масленицу гуляли, — она сделала попытку засмеяться, но смех сразу перерос в кашель, и она отвернула лицо к стенке. — А сегодня прямо с утра почувствовала странную слабость. Необъяснимо это все. Чтоб летом, в такую жару и простудиться…

— Тебе и вставать утром не надо было, — он потрогал лоб старушки. — У тебя, по-моему, сильный жар. Ничего, бабуля, скоро врач должен приехать.

— Надеюсь, что успеет. У меня в легких, такое ощущение, огонь развели. Горит все, спасу нет.

— Тебе что-нибудь принести?

— Если только стакан воды, а то что-то во рту пересохло все.

Егор чуть ли не бегом направился на кухню и налил в стакан колодезной воды, кувшин с которой всегда предусмотрительно стоял на столе. Вернувшись в комнату, он протянул его бабушке. Она попыталась выпить его, но уже на втором глотке поперхнулась и сильно закашлялась.

— Спасибо, Егорка, — она протянула ему стакан, и он отставил его на комод, — только пить тоже не могу. Глотать очень больно.

— Ты открой рот, бабуля, давай горло посмотрю.

— Да бесполезно, внучек. Я и так знаю, что оно красное. Да и когда воду пью, такое ощущение, что громадный булыжник проглотить пытаюсь.