Иней на пальмах - [6]

Помню, с каким наслаждением, надев налокотники, я впервые сел за покатый чертежный стол. Готовальня, стрекочущий арифмометр, логарифмическая линейка, нетронутая белизна ватманской бумаги приводили меня в умиление. А кнопки, обыкновенные чертежные кнопки с эмалированной головкой! Я чуть не расплакался, увидев их, — ведь я не держал в руках кнопки, наверное, восемь лет. Помню, как вписал я первую цифру в таблицу. Помню, как отточил чертежный карандаш, жесткий, как гвоздь, и, затаив дыхание, провел на ватмане первую линию, как любовался ею — такой четкой, ровной, решительной, безукоризненной во всех отношениях.

Мне доставляло удовольствие держать в руках справочник, читать, рассчитывать, проверять, рисовать и стирать резинкой, просто думать, наконец.

Нельзя сказать, чтобы моя работа требовала больших размышлений. Для начала мне дали рассчитать балку — обыкновенную железобетонную балку для заводского здания с восьмиметровыми пролетами, но балка… здесь, когда речь идет о моей специальности, я уже не могу рассказывать равнодушно.

Видите ли, каждая вещь на земле имеет тяжесть и каждая стремится упасть вниз. Это было известно задолго до Ньютона. Так вот, по законам тяжести потолки должны падать нам на голову. А чтобы они не упали, мы кладем их на балку.

Если хотите знать, балка — самая хитрая часть в любом сооружении. Балка собственной прочностью побивает силу тяжести, героически принимая на свой хребет вес перекрытия.

От тяжести балка изгибается, или, говоря технически, балка работает на изгиб. При изгибе верх ее сжимается, а низ растягивается. Не всякий материал может работать так сложно, поэтому очень долго балка ограничивала замыслы древних строителей.

В степях Средней Азии не было подходящего материала для балок. Древние жители сооружали там сводчатые потолки из глины, поэтому им приходилось строить дома с комнатами длинными и узкими, как коридор. В Древнем Египте применялись в качестве балок тесаные камни; чтобы поддерживать их, египтянам приходилось превращать свои храмы в густой лес колонн.

В лесистых странах применяли для балок дерево. Дерево хорошо работает на изгиб, иначе его сломала бы первая буря. Но стволы — коротки. Обычно в практике 6–8 метров — это предел деревянной балки.

И только, когда были найдены новые формы — ферма, например, и новые материалы — металл и бетон, мы, инженеры, почувствовали себя свободными. Только тогда мы стали строить мосты в полтора километра длиной и кинозалы на 20 тысяч зрителей…

Пока мне предстояла скромная задача, и все же я взялся за нее с невольным трепетом. Ведь прошло восемь лет с тех пор, как я сдал последний расчет. Может быть, у меня отвыкли пальцы и отвыкла голова.

Помню в детстве, когда мне было лет десять, я научился плавать. Было это в самом конце лета. Я испробовал новое искусство раз или два. Прошел почти целый год, и вот на следующий год в июне я с опаской вступил в воду. Не разучился ли я за зиму? И вдруг, о радость! Барахтаясь и брызгая, я держусь на воде. Я плыву и буду плавать всегда.

Такая же радость охватила меня, когда я почувствовал, что балка моя продвигается. Я плыву — барахтаюсь и брызгаю тушью, но все-таки вспоминаю. Вспоминаю прутки, хомуты, расчет на срез, на косую трещину…

В свое время профессора говорили, что у меня есть чутье материала. Чутье — это что-то отвлеченное, но я постараюсь объяснить. Вы, наверное, не раз любовались великолепными мостами над мощным Гудзоном или над Золотыми воротами. Вы помните гигантские столбы у въезда на мост и плавные металлические дуги, висящие между этими столбами? «Как красиво!» — говорили вы. Да, красиво. Красиво потому, что рационально. Рациональная конструкция, где нет лишнего материала, радует глаз. Металл великолепно работает на растяжение. В висячих мостах почти все несущие части растягиваются. Мы не тратим лишнего материала, и мост получается стройным, изящным, воздушным.

В отличие от металла каменные конструкции работают только на сжатие. На сжатие работают столбы и арки. Посмотрите на средневековые соборы — это песни из камня. В них сочетание столбов и арок. Это шедевр работы на сжатие.

Железобетон — материал новый. У него еще нет своих традиций. Он очень сложен: здесь и твердые камни, и песок, и цементный раствор, и железные прутья. Мы еще плохо знаем этот сложный материал, на всякий случай для прочности добавляем лишку, а лишний материал мстит дороговизной и неуклюжестью. Мы называем бетон мощным, массивным, а, по сути дела, массивность от нашего неумения. Знай мы материал до конца, мы строили бы железобетонное кружево.

Эти недостатки приходится исправлять чутьем, вкусом конструктора…

Я чувствую, что деловые люди уже посмеиваются. И совершенно напрасно, потому что красота и экономичность конструкции одно и то же. Впрочем, Фредди тоже смеялся надо мной. Он посоветовал не полагаться на чутье, а лучше взять несколько уроков у старшего инженера бюро. Я так и сделал. И когда прошел двухнедельный испытательный срок, старший инженер лаконично сказал, принимая у меня очередную балку:

— Завтра «Уиллела» отчаливает в 8 утра. Она доставит вас прямо на Пальмовые острова.