Инъекция страха - [21]

На кухне что-то случилось.

Оглушительно упал некий предмет, громыхнув железом – наверное, крышка от большой кастрюли, только она умеет издавать такой звук. Кто-то захрипел. Или, может, захрюкал. Хрипенье-хрюканье сложилось во фразу: «Теперь поняла, дура, теперь ты поняла?» Нет, это было не хрюканье, а шепот, отец так шептался, пытаясь говорить тихо – ха-ха, тихо! – не желая позориться перед сыном. Довели человека, допилили. Мать ответила ему, но вышло слабо, совсем неслышно в сравнении с новым всплеском отцовской ярости: «Ты, конечно, можешь на меня донести, мне плевать!» Опять «шепотом» – так, что даже до спальни докатилась эта волна нагретого воздуха. Явно не в себе был человек.

– Слава, подожди, – жалобно вскрикнула мать. Уже в полный голос.

Отец протопал мимо, разбрызгивая горячие капли слов:

– Ну что вы за люди… что вы за люди…

Он громко отпер входную дверь, не щадя замок, после чего крикнул в ответ:

– На улице подожду, в машине!

Убежал не одеваясь. Куртку, очевидно, прихватил с собой.

Андрей вскочил, чтобы мчаться на кухню, чтобы откачивать лежащую в шоке мать, но та появилась самостоятельно. Она… улыбалась! Кривила губы – то ли от растерянности, то ли в приступе истерической веселости. Губы дрожали, подбородок тоже. «Какая же она старая», – вдруг увидел Андрей…

Глаза у матери были совершенно круглые. Абсолютно.

– Знаешь, что он мне сказал? – начала она. – Сказал, что…

– Что? – помог ей сын.

– Как такое может быть? Не понимаю… – похоже, она разговаривала с собой. Впрочем, уже закончила, замолчала. Растерянная улыбка медленно сползла. Андрей подождал, ничего не дождался и начал сам:

– Из-за чего вы поссорились?

Вновь предложенная тема была для нее попроще, попривычнее.

– Да все из-за этой. Из-за подопечной его.

И ситуация сразу стала ясна. «Подопечная». Хорошее слово, старинное, совсем не стыдное. Можно произносить, открыто и честно глядя жене в глаза. Хотя черт их разберет, что там у отца с этой непонятной женщиной, которую никто в семье воочию не видел. Вполне вероятно, что ничего запретного. С точки зрения отца, она была очень молодой – возраста Андрея. Во время предыдущих скандалов с супругой, он однажды воскликнул: «Неужели ты не понимаешь, она же мне как дочь!» Ну что ж, пусть будет «как дочь». Сестричка, значит, появилась. Вдруг и в самом деле грехи молодости жгут человека? Так или иначе, но отец увлеченно участвовал в ее судьбе, постоянно звонил кому-то по ее делам, переживал, даже с домашними порывался обсуждать проблемы этой надоевшей всем женщины. В общем, тратил уйму времени. Мало того, беспрерывно возил ее туда-сюда на «Волге», тратил семейный бензин. Это было слишком, но заинтересованные лица культурно молчали. «Подопечная» работала бухгалтером на той же торговой базе, при которой отец устроился подрабатывать в качестве «водителя с машиной». Он мечтал, чтобы «как дочь» встала во главе собственного бизнеса, после чего, надо полагать, успокоился бы наконец и устроился шофером уже в ее фирму. Смешно, если бы не грустно. Мать терпела все это безобразие, стиснув зубы, поскольку отец регулярно обижался: «Да как ты не понимаешь, ничего из того, что ты думаешь, у нас с ней нет, нет, нет!»

Терпеть-то терпела, но изредка срывалась – вот и сегодня не выдержала…

– …Не выдержала я, Андрюша, – объясняла мать. – Ты представляешь, он собирается сегодня эту, подругу нашу, в Кавголово на машине везти! Она, видите ли, путевку в дом отдыха взяла, на лыжах любит кататься, а с лыжами и с вещами на электричке – не любит, оказывается. Родного сына не мог по врачам повозить…

– Опять ты со своим занудством, – поморщился Андрей.

– А что, я разве не права? Если б не твоя капсула в животе и не браслетик твой биологический, или какое там название правильное, ты бы наверняка не разболелся. Наездился по городу в самый мороз.

– Если б не вставные зубы… – напомнил он. Вернее, зубной протез сам о себе напомнил, но собеседница этого не знала. Чутким ухом женщины, ощущающей себя виноватой, она уловила иронию.

– И ты тоже хорош! Не дал мне спать, всю ночь шастал взад-вперед. Саша пришел – разбудил, когда уходил – опять разбудил. Что за необходимость такая – по ночам в гости шляться? Радио на полную катушку включилось… Ты же знаешь, если я проснусь, мне трудно потом заснуть, лежу и мучаюсь.

Ее упрек был справедлив. Вообще, все упреки, которые она высказывала или хранила в себе, обладали стальной, непробиваемой правотой, но сил извиняться или оправдываться не осталось. Андрей вернулся в спальню, измученно опустился на кровать и спросил:

– Что тебе папа рассказал такого смешного?

Она словно не заметила вопрос:

– Между прочим, если бы я нормально выспалась, то, я думаю, не прицепилась бы к нему. Хочет в Кавголово – и пусть едет. Мне-то что?

– Ага, – понял Андрей, – получается, я во все виноват. Мне не привыкать. Скажешь ты или нет, о чем тебе нужно на папу донести? Он так шумно об этом просил…

– Перестань, Андрюша, не обращай внимания. Не знаю я, что с нашим папой творится, с ума, по-моему, сошел… Лучше сам скажи – почему Саша ночевать не остался? Ты выгнал гостя, что ли? А? Что ты говоришь?