— Я тебе дам что-нибудь взамен.
— Что ты мне дашь? Вшивую накидку? — Аэк сплюнул себе под ноги. — Иди вон кремень долби.
Он с гордым видом зашагал в сторону родной хижины.
Дома никто Аэку не обрадовался. Его уже давно считали погибшим. Воскрешение мертвых родственников никогда не бывает желанным. Поэтому Аэк сильно не задержался. У него возникло чувство какого-то непонятного долга, который он должен был отдать. И когда он покидал хижину, так и не ставшую ему родной, на душе вдруг стало необычайно легко, как будто он наконец освободился от тяжкого и непонятного груза.
Мешок его существенно облегчился. Он вспомнил щенячье чувство восторга, с которым встретили его подарки родственники, и испытал за себя гордость. Братьям досталось по ножу. Отец стал обладателем не только ножа, но и тяжелого превосходного топора. А мать получила от Аэка сплетенную из небольших колец цепь с кусочками бирюзы.
На выходе из хижины отец спросил:
— Ты уходишь надолго?
— Навсегда, — ответил Аэк.
— Ну, гладкой тебе дороги, — сказал отец с облегчением.
Аэк не оглядываясь направился к хижине Пука.
Тот сидел на большом валуне перед своим жилищем, всем видом выражая безразличие. Но Аэк понял, что о его появлении давно известно. Дядюшка Чпок наверняка растрепал об этом всему племени. И о мече рассказать не забыл. Поэтому Аэк, подойдя ближе, без церемоний опустил сильно похудевший мешок на землю и поискал глазами место, на которое можно было бы сесть. Тщетно. Кроме валуна, ничего перед хижиной Пука обнаружить не удалось. Торчать перед сидящим вождем не хотелось, но выбора не было. Если б Аэк уселся на землю, то пришлось бы смотреть в лицо Пука снизу вверх. Это не понравилось Аэку, и он все-таки остался стоять.
Пук спросил:
— Вернулся?
— Нет, — ответил Аэк. — Я проходил мимо и зашел попрощаться.
— И куда ты держишь путь?
Аэк хотел ответить правдиво, но что-то его кольнуло, и поэтому язык соврал сам:
— Я иду в Северные горы. Возле вершины, которая называется Олимпом, есть много руды, из которой можно делать медные предметы.
Он показал рукой на меч, висевший на поясе.
Пук издал неопределенный кашляющий звук и ничего не сказал, но глаза его лихорадочно заблестели. Аэк вытащил из-за пояса нож и, бросив его к ногам Пука, сообщил:
— Из меди получается хорошее оружие и много других полезных вещей.
С Пука тут же слетела спесь. Он спрыгнул с валуна, поднял нож и завертел его в руках.
— Смотри не порежься, нож острый, — предупредил его Аэк.
Пук с восхищением в голосе ответил:
— Да, конечно. Что ты хочешь за него?
— Твою третью жену, — спокойно сказал Аэк.
Нож замер в руках Пука. Он с удивлением посмотрел на Аэка и переспросил:
— Ию?
— Да, — твердо ответил Аэк.
Глаза Пука радостно сверкнули. Он бросил нож обратно Аэку, опять влез на валун и, приняв важный вид, сообщил:
— Этого мало. Ия брюхата. Получается, что ты хочешь за один предмет получить двоих.
Лицо Аэка напряглось, но он быстро справился с собой. Нагнувшись, он порылся в мешке и достал еще одно медное изделие.
— Это наконечник для копья, — сказал Аэк. — Даю в придачу.
Пук понял, насколько важным является для Аэка торг. Он сделал скучающее лицо и, покачав головой, произнес:
— Нет. Ия — красивая женщина. И потомство у нее будет хорошим. Потому что от меня. Я не хочу так дешево ее уступать.
Аэку захотелось выхватить меч и одним движением снести с плеч ненавистную голову вождя, но он опять взял себя в руки и равнодушно спросил:
— Что ты хочешь?
— Меч, — коротко ответил Пук.
Сердце в груди Аэка тревожно забилось. Но он сделал вид, что задумался. Пук нетерпеливо заерзал ногами. Наконец Аэк согласился:
— Хорошо.
Он расстегнул пояс, снял с него ножны с мечом и протянул их Пуку. Тот спрыгнул с камня, жадно схватил покупку и, повернув голову в сторону хижины, радостно заорал:
— Ия! Ия!
Полог откинулся, и на пороге появилась молодая женщина. Она действительно была красивой, и даже выпиравший вперед живот нисколько не портил ее красоты. Аэк не взглянул на нее. Он недобро смотрел на Пука, который с наслаждением размахивал в воздухе выхваченным мечом. Наигравшись, Пук вложил оружие в ножны и сказал Ие:
— Отныне ты принадлежишь Аэку. Я тебя обменял.
Женщина молча подошла к Аэку и встала рядом с ним.
— Кстати, — задрал вверх брови Пук, — если ты, Аэк, отдашь мне свой нож и наконечник, то можешь забрать еще какую-нибудь из моих жен. Ну как?
Аэк почувствовал дыхание женщины и вдруг понял, что у него отлегло от сердца и мир наполнился веселыми красками. Поэтому он рассмеялся и ответил:
— Нет. Мне хватит одной.
Пук огорченно вздохнул.
— Зря, — сказал он. — Но если ты дашь мне хотя бы наконечник, то я взамен подарю вам большую медвежью шкуру. Ведь скоро зима. Ие будет холодно в горах.
Он хитро взглянул на Аэка. Тот опять рассмеялся и согласился:
— Уговорил.
Через несколько минут Аэк, положив свернутую шкуру на плечо, уже подходил к воротам. Следом за ним покорно шла Ия.
Дядюшка Чпок находился на месте. Губы его были обиженно надуты. Открыв ворота, он сказал Аэку:
— А ведь именно я учил тебя пользоваться пращой. И где благодарность?
Аэк весело посмотрел на Чпока, положил на землю мешок, порылся в нем и достал нож. Он протянул его со словами:
