Индийский мечтатель - [80]

— Как вам не стыдно предполагать такое… такую подлость! — воскликнул Голукнат задыхаясь.

— Осторожно, бабу! — заорал англичанин. — Много себе позволяете!.. Здесь вы не брахман и не пандит, а такой же подданный, как другие туземцы. И если я приду к убеждению, что вы виновны, то немедленно посажу вас под замок!

Голукнат дышал прерывисто и трудно, как рыба, вынутая из воды. Только бы прекратилась эта боль! Хоть на время… на несколько минут!..

Боль действительно чуть стихла, и старик сказал тихо:

— Я думал, что времена Уоррена Хастингса миновали. Оказывается, это не так!

— Не болтайте вздор! — грубо оборвал его Ллойд. — Известно ли вам, что после долгого разбирательства процесс мистера Хастингса окончился его полным оправданием? Уоррен Хастингс — один из выдающихся деятелей нашей истории, и нечего каждому грязному индусу порочить его славное имя!

— Можете делать со мной все, что вам угодно!.. — сказал Голукнат с достоинством. — Повторяю: обвинение ваше ложно. Что касается мистера Лебедева, то считаю его честнейшим человеком и очень горжусь дружбой с ним.

— О да, — сказал Ллойд язвительно, — дружба у вас действительно очень тесная! Говорят, вы даже согласились уступить ему жену?

Голукнат Дас медленно поднялся с места. Он стоял выпрямившись, величественный и страшный в своем справедливом гневе. Капитан Ллойд понял, что хватил через край.

— Не обижайтесь! — пробормотал он. — Это просто шутка.

Голукнат поднял руку, как бы занеся ее над ничтожным человеком, и вдруг пошатнулся. Он схватился за спинку кресла, ища опоры, и вместе с ним рухнул на пол.

* * *

Рагхунат и Руплал, сопровождаемые многочисленной свитой, отправились в полицию за телом умершего брата.

Капитан Ллойд встретил их смущенно, бормоча извинения и оправдания…

— Не огорчайтесь, сахиб! — Рагхунат поклонился. — Мы скорбим о потере брата, но никого не виним. Он был тяжко болен, смерть давно уже подстерегала его.

…Следуя пешком за крытыми носилками, братья углубились в деловые расчеты.

— Итак, — сказал младший, — как ни жаль его, однако хорошо, что не придется выплачивать выкуп за имение.

— А Радха?

— Да ведь у нее нет детей. Разве бездетная вдова имеет право на наследство?

— Да, но брат оставил письменную просьбу о выделении ей доли…

— Мы не обязаны ее выполнять.

— Глупец! — буркнул Рагхунат. — Об этом знают многие. О нашей достопочтенной семье не должно ходить никаких сплетен.

— Значит, придется уплатить, — сказал покорно Руплал.

— Конечно! Впрочем, может быть, и не придется…

— Не понимаю.

— Она так скорбит, эта бедная Радха! Мне кажется, ей нестерпимо будет остаться без супруга и, по священному обычаю, она пожелает последовать за ним…

— Сатти?..

Рагхунат печально развел руками. Младший брат поглядел на него с нескрываемым восхищением.

XI Сатти

Радха сидела у себя в спальне, устремив воспаленные, широко открытые глаза в одну точку. Вокруг толпились женщины: жены братьев, родственницы, служанки; они утешали ее скучными, старыми, как мир, словами, полагающимися в подобных случаях.

Радха молчала.

— Она бесчувственна, как камень! — шептала Читра своей подруге, младшей жене Рагхуната. — Конечно, она не любила этого старца — сама же мне в этом призналась, — но все-таки он был ей супругом!

— Порядочной женщине полагается оплакивать умершего мужа, — поддакивала та. — Порядочная женщина должна причитать, обливаться слезами. А эта… ни стона, ни слезинки!

— Оба они постоянно нарушали закон, — сказала Читра. — Посмотрим, как ей это удастся теперь, когда она одинока…

Да, Радха осиротела… Совершенно одинокая в чужом, враждебном доме! Все здесь ненавидели Голукната, а теперь радуются его смерти. При первом же случае они все накинутся, чтобы погубить и ее…

Она думала о муже, который был ей скорее отцом, но таким нежным и любящим, каким, кажется, не бывает ни один настоящий отец. Кто утешит ее в таком горе? А он, этот русский? Его она любила, теперь можно признаться! Кажется, и он любил ее… Пока был жив Голукнат, она да, вероятно, и Суон-сахиб никогда не дали бы воли своим чувствам. А теперь?.. Кто знает, что могло бы быть теперь!.. Но Суон исчез из ее жизни так же, как и супруг. Его заперли в темницу… И если когда-нибудь отпустят, все равно она больше не увидит его. Она обречена на вечное затворничество. Что же осталось Радхе? Какое утешение, какая надежда?.. Непроглядная тьма вокруг, ни малейшего просвета…

В комнату вошел Рагхунат.

— Уходите все! — приказал он, и женщины, шелестя одеждами, позвякивая браслетами, удалились.

Вопреки обычаю, Радха не поднялась, чтобы поклониться главе семьи, но Рагхунат, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он заговорил мягко и даже ласково.

— Тело Голукната, — сообщил он, — перенесено в дом, его готовят к последнему обряду… — Рагхунат помолчал немного, затем спросил: — Что ты думаешь о себе, Радха?

Женщина подняла на него глаза.

— Известна ли тебе участь вдов, оставшихся в семье супруга? — продолжал Рагхунат. — Они не имеют права выйти замуж, им запрещается видеться с кем-либо из мужчин, даже с родственниками, если они не старики, подобно мне… Ты не сможешь покидать дом свой и принимать у себя гостей. Тебе обреют голову, чтобы ты как можно меньше походила на женщину… Предстоит очень печальная жизнь, Радха!