Индийский мечтатель - [17]
Было еще светло, когда они приблизились к селению.
— Вот и отлично! — весело сказал Лебедев. — Здесь отдохнем и подкрепимся. А может быть, и заночуем.
Но Сону, внимательно глядевший вперед, покачал головой.
— Нет, — сказал он, — здесь нехорошо!
Лебедев с удивлением посмотрел на него.
— Дым не поднимается над хижинами. Собаки не лают. Детей не видно…
Они въехали в селение. Ни души! Дохлые псы посреди пыльной дороги… А вот труп человека… И еще, еще…
Герасим Степанович остановил коня, спрыгнул на землю, за ним Сону и Патрик Деффи. Чтобы войти в хижину, нужно низко наклониться. Здесь люди всегда сидят на корточках. Хижина пуста… Впрочем, нет!.. Привыкнув к темноте, Герасим Степанович разглядел в углу женскую фигуру. Женщина сидит на земляном полу, прислонившись к стене. Это почти скелет, обтянутый темной, морщинистой кожей. Глаза ее закрыты, на коленях копошится младенец. Он прильнул губами к иссохшей груди, где давно уже нет ни капли молока.
Патрик, взяв руку женщины, ощутил слабое, едва слышное биение. Вдруг дрожь пробежала по туловищу женщины, на губах показалась пена.
— Конец! — сказал Деффи, опустив безжизненную руку.
— Что же это? Чума? — На глазах у Лебедева были слезы.
— Нет, сахиб. — Сону покачал головой. — Это голод!..
Сону спокоен, даже не удивлен. Чему удивляться?
Удивляться можно богатству, роскоши, изобилию, а голод — дело обычное, он всегда рядом…
Лебедев приказал отнести ребенка в телегу и дать ему несколько глотков кокосового молока. Может быть, еще удастся спасти едва теплящуюся жизнь…
В соседней хижине лежали пять мертвецов: старик, две женщины, девочка лет десяти и мужчина. В других жилищах они нашли нескольких крестьян, дошедших до последней степени истощения, но еще живых.
Их вынесли из зловонных хижин. С помощью Патрика Лебедев принялся осторожно кормить несчастных. Они постепенно приходили в себя. Младенца спасти не удалось.
Между тем солнце зашло. Нужно было двигаться дальше. Сону уверял, что сравнительно недалеко должен находиться небольшой шултри (так в южной Индии назывались придорожные постоялые дворы). Лебедеву очень не хотелось покидать голодающих на произвол судьбы, однако не мог же он везти их с собой! Оставив в деревне часть своих продовольственных запасов, Лебедев приказал трогаться в путь.
Рангуин что-то пробормотал. Герасим Степанович не понял слов, но тон ему не понравился.
— Что он говорит? — спросил Лебедев у своего ученика.
— Что этим людям все равно суждено умереть, и не следует отдавать им пищу, которой нам самим, возможно, не хватит.
— Вот как!.. — Лебедев нахмурился. — Ты тоже так думаешь, Сону?
Сону посмотрел ему в глаза:
— Нет, сахиб! Я так не думаю.
— Послушай, Рангуин! — сказал Лебедев сердито. — Вижу я, что ты не только обучил змею, но и сам у нее кое-чему выучился. Никогда не повторяй при мне подобного, не то я прогоню тебя. Понял?
Рангуин не ответил и угрюмо отошел в сторону.
Освещая дорогу зажженными факелами, они выехали из деревни. С разных сторон слышались странные звуки: вой, похожий на плач ребенка, визг, рычанье. Это шакалы и гиены спешили на свое отвратительное пиршество.
Проехав еще два коса, путники увидели впереди огонек и скоро очутились у ворот постоялого двора.
Шултри был невелик; он состоял всего из одной комнаты и крытой веранды. У входа стоял паланкин. Носильщики сидели под навесом на корточках вокруг дымящегося котла. Индийцы-музыканты обменялись с ними приветствиями и остались на веранде. Лебедев с Деффи вошли в комнату, освещенную колеблющимся пламенем масляной плошки. Посередине на ковре сидел человек в европейском платье; перед ним на широких листьях лотоса были разложены различные кушанья, распространявшие аппетитный запах. Он учтиво поднялся и произнес по-английски:
— Прошу разделить со мной ужин, джентльмены!
Лебедев поблагодарил: у них с собой вполне достаточно провизии. Но незнакомец продолжал настаивать, уверяя, что никак не справится один со столь обильной едой.
— Мой повар путешествует со мной, он большой мастер. Надеюсь, его стряпня придется вам по вкусу.
Дольше отказываться было просто невежливо. Они представились друг другу. Незнакомец отрекомендовался Иоганном Хаафнером. Он был голландцем по национальности и служил в должности коммерческого агента голландской фактории в Негапатаме >18.
Хаафнер возвращался домой из деловой поездки.
Узнав, что один из его новых знакомых — русский, коммерсант очень обрадовался: его покойный дед бывал в Петербурге в царствование императора Петра I.
— С детских лет я мечтал отправиться в вашу страну, — продолжал Хаафнер. — Многие из моих знакомых в Нидерландах ведут с Россией очень выгодные торговые дела…
К Патрику Деффи голландец отнесся более сдержанно, тем не менее угощал обоих радушно и любезно. Кухня действительно оказалась превосходной: пилав из курицы и традиционный индийский кхерри из жареного риса и овощей, обильно приправленных перцем, мускатным орехом, гвоздикой; печеные бананы с яйцами, неизменные чапати — пресные лепешки из пшеничной муки и, наконец, различные плоды. Обжигавшую рот острую пищу запивали пальмовым вином. Лебедев ел с удовольствием; вдруг лицо его омрачилось:
Эта книга переносит нас в то далекое прошлое нашей Родины, когда страной правила императрица Екатерина II. Мы видим здесь картины быта отсталой крепостной русской деревни и жизнь северной столицы с ее роскошными дворцами. Мы переносимся к стенам древнего Кремля, освещенных пламенем костров московского «чумного бунта», вместе с героями присутствуем на Болотной площади во время казни Емельяна Пугачева — вождя грандиозного крестьянского восстания, всколыхнувшего всю Россию. Мы видим смелых вольнодумцев и слышим пламенные речи тех, кто дрался на баррикадах Великой французской буржуазной революции. Конец XVIII века дал России мужественного и бесстрашного летописца русской действительности — Радищева, который ценой своей личной свободы рассказал людям правду о жестокости и бесправии, царящих на русской земле. В то время писал свои смелые памфлеты знаменитый Новиков, сочинял оды Сумароков, а гениальный зодчий Баженов возводил роскошные дворцы. Вместе с русским художником Иваном Ерменевым мы попадаем в Париж и видим штурм Бастилии. Рядом с писателями, зодчими и учеными трудились и создавали бессмертные ценности безвестные крепостные и мастера, имена которых забыты.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.