Индийская принцесса - [38]

Когда все привыкнут к виду каридкотского хакима, кормящего попугаев, сооружающего скворечники и голубятни, он посмотрит, можно ли найти способ тайно переправить в Бхитхор пару почтовых голубей Сарджи.

С прибытием Манилала эта проблема разрешилась. Гобинд успел приобрести репутацию большого любителя птиц, так что Ашу оставалось лишь купить голубей; хотя ввиду полученной от хакима информации он находил данную меру излишней, не видя необходимости сообщать добрые новости из Бхитхора с особой срочностью – это можно спокойно предоставить ране и телеграфной конторе. Но если Гобинд считал такой шаг целесообразным, Аш не собирался спорить, и он той же ночью приобрел птиц, доехав верхом до поместья Сарджи при лунном свете и вернувшись с двумя голубями в маленькой проволочной клетке.

Он взял с Сарджи обещание хранить тайну, предварительно рассказав по возможности меньше (и не совсем правду), и Манилал отбыл следующим утром, взяв с собой полдюжины бутылок специального средства Поттера от несварения желудка, две бутылки лучшего касторового масла фирмы «Джобблинг и сыновья», а также разных фруктов и сладостей и большую плетеную корзину, в которой, как выяснилось при проверке, содержалась живая домашняя птица: три курицы и петушок. Тот факт, что там содержались также два голубя, остался незамеченным благодаря хитроумному двойному дну и присутствию громко кудахчущих наседок.

37

– Можно подумать, в Бхитхоре не достать яиц, – фыркнул Гул Баз, глядя вслед уезжающему слуге хакима. – А с этого дурака, наверное, содрали втридорога за кур.

Гул Баз радовался отъезду Манилала и опасался, как бы его визит не оказал на сахиба такое же гнетущее действие, какое оказал визит хакима. Но он напрасно беспокоился. Принесенные Манилалом новости избавили Аша от тяжкого бремени тревоги и привели в прекрасное настроение. Джули жива и здорова – и она «не снискала благосклонности раны».

Услышав эти несколько слов, он испытал такое огромное облегчение, что у него закружилась голова. Все невыносимые муки Джули, которые он рисовал в своем воображении, мысли о возможных унижениях, какие ей приходится терпеть, безобразные картины, встававшие перед его внутренним взором всякий раз, когда он не мог уснуть, – все это не соответствовало истине. Рана не посягает на нее, и, возможно, Гобинд прав: как только родится ребенок, Шу-шу перестанет цепляться за сестру, рана разведется с Джули и отправит ее обратно в Каридкот. Она будет свободна. И вольна снова выйти замуж…

Лежа без сна в темноте после поездки за голубями, Аш знал, что теперь он сможет ждать, и ждать спокойно, потому что будущее, казавшееся таким безрадостным и бессмысленным, внезапно озарилось светом надежды и у него снова появилось желание жить.

– У Панди в последние дни отличное настроение, – заметил старший субалтерн неделю спустя, глядя из окна офицерского собрания на Аша, который сбежал по ступенькам, вскочил в седло и поскакал прочь, распевая «Славный Джонни был уланом». – Как по-вашему, что с ним стряслось?

– Что бы там с ним ни стряслось, это положительно на него повлияло, – промолвил адъютант командира, поднимая глаза от потрепанного номера «Бенгал газетт». – До сих пор он был отнюдь не солнечным человеком. Может, он получил большое наследство?

– Да он не нуждается в деньгах, – слегка раздраженно буркнул женатый капитан.

– Нет, дело не в наследстве. Правду сказать, я спрашивал Панди об этом, – признался субалтерн.

– И что он ответил? – с интересом спросил адъютант.

– Обрезал меня. Сказал, что получил нечто гораздо лучшее – будущее. Видимо, тем самым он хотел сказать: «Если задаешь глупый вопрос – услышишь глупый ответ». Иными словами, «не лезь не в свое дело».

– Вот как? – изумился адъютант. – Но мне кажется, вы не правы. Я думаю, он узнал одну новость, хотя провалиться мне на месте, если я знаю, каким образом. Мы сами получили приказ всего час назад, и командующий еще не утвердил его.

– Какой такой приказ?

– Не вижу причин скрывать от вас то, что самому Панди уже известно. Он возвращается в свой полк. Приказ пришел сегодня с утренней почтой. Но наверное, какой-нибудь служащий равалпиндского штаба проболтался и один из друзей Панди сообщил ему добрую весть неделю назад, чем и объясняется столь неожиданный подъем духа.

Адъютант ошибался. Напротив, к тому времени, когда Аш узнал о своем скором отъезде, все офицеры и большинство рядовых Роуперовской конницы уже знали новость, так что в действительности он услышал ее одним из последних. С точки зрения Аша, она пришла в самое удачное время. Две недели назад она повергла бы его в смятение, но теперь у него не было веских причин задерживаться здесь, и новость, пришедшая именно сейчас, показалась Ашу предзнаменованием долгожданной удачи.

Словно подтверждая это, приказ об отзыве заканчивался следующим приятным сообщением: лейтенант Пелам-Мартин вправе взять любой полагающийся ему отпуск до возвращения в полк, а не после. Это означало, что при желании он мог взять по меньшей мере три месяца, поскольку, если не считать выходных дней и короткого визита в Кач, он не уходил в отпуск с лета 1876 года, когда совершил поход в Кашмир на пару с Уолли, – они двое решили не брать отпусков до возвращения Аша на границу, чтобы снова отправиться в путешествие вместе, на сей раз в Спити, а потом в Тибет через высокие перевалы.